Одиночка - Крис Мориарти

После первого контакта кристаллы вели себя более спокойно. Они двигались теперь в вероятностных последовательностях, в длинных спиралевидных квантовых операциях, непостижимо элегантных, как и синусоидальные колонки, которыми были испещрены тетради Шарифи. Но за этими уравнениями стояло чье-то присутствие. Присутствие сущности, значительно превосходящей Коэна, как Коэн, в свою очередь, был сильнее получувствующего на Альбе. Ли чувствовала зловещий интерес к Коэну и ко всей запутанной множественности этого странного нового для кристаллов явления. Интерес ко всему, чем Коэн являлся, и ко всему, для чего он мог быть использован.

«Это шахта, – думал Коэн. – Она хочет узнать нас. Испытать нас».

Но шахта хотела больше, чем узнавать и испытывать.

– Ты слышишь это? – закричала Белла, не обращая внимания на битву не на жизнь, а на смерть, которая шла в интрафейсе. – Разве ты не слышишь? Они поют!

Жара. Темнота. Головокружительные вспышки. А потом Ли оказалась в сияющей воронке.

Только это была не та сияющая воронка, в которой она только что стояла с Беллой и Маккуином. Эта была значительно выше, без следов сажи и копоти на ребрах ее свода. И Ли стояла на твердом живом камне, а не на выжженной породе. Эта воронка была заполнена оборудованием, которое она уже видела искореженным и затопленным после пожара. Это было оборудование Шарифи. Ли подняла руку и увидела шрам полумесяцем между большим и указательным пальцем. Шарифи.

Но сейчас она не просто находилась в теле Шарифи. Ли была ею, читала ее мысли, обладала ее воспоминаниями, ощущала ее эмоции. И она поняла, что это стало возможно благодаря какой-то непостижимой комбинации Коэна и самих кристаллов. Даже когда она шла сквозь дремавшую память Шарифи, разум кристаллов использовал Коэна, читал его, пробирался через него так осторожно и запутанно, как нить из сталекерамики проходит сквозь нервы и мускулы. Она слышала, как ликование кристаллов мурлыкающим звуком разносилось по интрафейсу, и так же ясно чувствовала ужас, охвативший Коэна.

Шарифи встала на колени, дотянулась до датчика и подсоединила отошедший кабель. Она продолжала думать, оценивать, вспоминать. Ли содрогнулась, когда осознала, что разум Шарифи не исчез с ее смертью, и ощутила оттенок острой грусти воспоминания. Потому что Шарифи нашла в этой сияющей воронке смерть. Свою собственную смерть там, где она меньше всего ожидала.

– Ну что, ты и будешь все время стоять над душой? – спросила она Войта.

Он сделал шаг назад.

– А где Корчов? Где-то крадет серебряную посуду?

– Я – здесь.

Из тени вышел кто-то. Белла. Конечно. Но Белла никогда не улыбалась такой улыбкой, никогда не ходила такой неторопливой кошачьей походкой.

– Готова? – спросил он.

– Ты бы о своей части сделки заботился, – нахмурилась Шарифи.

– Разве я забыл об этом?

Шарифи была связана с полевым AI, и Ли чувствовала мысленный контакт, прочно установившийся между невропродуктом Шарифи и орбитальной полевой станцией высоко над ними. Она поняла, что система связи Шарифи была намного проще связи между Ли и Коэном. Они могли делать все, что и Шарифи. Но на этом их возможности не ограничивались, они были несравнимо большими. Она почувствовала бурное ликование внутри себя. Волнение ее и Коэна питали друг друга в этом кажущемся пока странным, новом союзе между ней одной и его многими.

«Нам необходимо больше, – подумал Коэн. – Нам нужно узнать, чем она сейчас занята».

Ли сфокусировала свое внимание. Шарифи все еще возилась с проводами и мониторами, проверяла соединение и настраивалась. В это время сознание кристаллов осторожно пробовало и оценивало контакт. Ли чувствовала, как оно забиралось в нее, струилось по линии связи к полевому AI высоко над ними, вовлекая в себя Шарифи и АI.

А Шарифи все продолжала возиться. Она медлила.

«Разве она совсем не чувствовала, что соединение уже заработало? Драгоценные данные, результаты ее расчетов, говорили, что пора. Какого черта она ждала?»

Ли угадала ответ сразу же, как задала вопрос. Она знала мысли Шарифи, чувствовала ее пульс, дыхание, острую боль в растянутой мышце. Шарифи ничего не ждала. Она уже получила все, за чем пришла сюда. Эксперимент был закончен. Его свернули сами кристаллы. Она получила ответы – те ответы, которые она спрятала от Ли, от Нгуен, от всех остальных. Теперь она разыгрывала сценарий, по которому она сталкивала Нгуен, Хааса и Корчова друг с другом, и надеялась, что успеет закончить все, пока не придет время платить по счету.

Нгуен была права с самого начала: Шарифи предала их.

Но не Корчову, не Синдикатам. И не за деньги и даже не за Беллу. Она поступила так ради этой первой попытки контакта с водоворотом жизни, струящимся под ребристыми сводами и колоннами сияющей воронки.

Ради этого она и пришла на Мир Компсона. Деньги, слава, мечта о дешевых искусственных кристаллах являлись всего лишь поверхностными причинами. Действительная причина была та же, что привела сюда и самого Компсона, и многих исследователей и ученых после него. Этой причиной была жизнь – единственная форма разумной жизни во Вселенной, помимо людей и существ, порожденных ими.

Строки из потрепанного «Ксенографа», принадлежавшего Шарифи, стояли в глазах Ли ясно и отчетливо, как камешки на дне горного ручья: «Мы пришли в этот край подобно святым, приходящим в пустыню. Мы пришли, чтобы измениться. Но совсем не изменились. Меняется только то, к чему притрагиваются люди».

И ответом на слова Компсона была пометка, сделанная рукой Шарифи: «Но ты все же указал людям путь, не так ли?»

Эта шахта стала пустыней Шарифи. Она пришла сюда, чтобы увидеть, понять и измениться. И она не собиралась совершать ошибку, которую сделал Компсон. Она не собиралась передавать карты хищникам и доверять Техкому защиту кристаллов. Она приняла другое решение.

Ли посмотрела на Войта и Корчова. Они отошли немного в сторону и следили за приготовлениями Шарифи. Человек Хааса и человек Синдикатов. Цель одного – синтетические кристаллы, которые так нужны Синдикатам. Другой… что искал другой? Кому подчинялся Войт, Хаасу или ООН? И кто из них убьет Шарифи?

Вдруг Ли поняла, что не хочет быть свидетелем того, что произойдет сейчас. Она не хотела знать, кто проломит Шарифи голову и искалечит ее руки. Она не хотела наблюдать убийство. Шарифи должна пройти свой путь без посторонних глаз.

Что-то зашевелилось в темноте. Что-то огромное, медленное, древнее. Не чувствовалось никакого движения воздуха, не было слышно ни звука, не видно никаких изменений, но стало понятно, что что-то происходит. Поток данных между Ли и Коэном через интрафейс увеличился. У Ли появилось ощущение надвигающегося потопа, подобное тому, что они чувствовали у входа в сияющую воронку. Затем потоп обрушился на них.

Он проходил через нее, как кровь по артериям. Заполнил ее легкие, мозг, все пространство внутри нее. И когда он заполнил все внутри нее, он создал в ней новые пространства, чтобы поместить туда новые вселенные. Ее кожа растянулась, чтобы охватить океаны и континенты. Ее нервы затвердели, превратившись в жилы углеродных пластов, опутавшие всю планету, ее вены образовали разломы горной породы, глаза стали тусклыми звездами в темном сердце планеты.