Хей, Осман! - Фаина Гримберг

- Вы, - обратился к ним Осман, - такие же правоверные, как и мы! Дайте слово, что не будете больше разбойничать. Мы тогда и отпустим вас!

Чавдар и его сын торжественно поклялись и были отпущены. И более никогда не нападали на людей Османа.

Вскоре после того постигла Османа в первый раз в его жизни сильная болезнь. Долго мучил его жар, головная боль терзала его. Лечился он кумысом. Наконец ему полегчало, но чувствуя себя ещё слабым, он отправил в поход на Кара Чепиш и Кара Тикин своего первенца Орхана. С ним послал Осман Михала Гази, Абдуррахмана Гази, а также - Конура Алпа и другого славного полководца, которого звали Акча Коджа...

Этот Акча Коджа много сделал для побед Османа в местностях между Измитом и Юскюдаром. Акча Коджа умер своей смертью вскоре после 1326 года, могила его находится в Кандыра. Один из вилайетов неподалёку от Измита назван в память этого Османова полководца — Коджаэли...

Также и Конур Алп не позабыт; местность, где он погребён, называется Конурпа; могила его - место поклонения правоверных...

А что такое Изник? Это ведь та самая Никея - крепость, город и озеро на северо-западе Анадола...

Осман томился вынужденным бездельем. Он хотел было приказать Орхану посылать гонцов всякую седмицу, чтобы знать, как проходит поход; хотел было приказать, но раздумал. Незачем воинов зря гонять!.. Ждал. Осман призвал к себе особливых «чтецов рассказов» - «касса-хан». Он призывал их частенько в часы своего досуга. Более всего любил он слушать сочинения, в которых описывалась история тюрков, арабов и персов. Но теперь ему хотелось услышать что-нибудь забавное. И ему такое и читали:

«Девица - жемчужина несверлёная и яйцо, заботливо бережёное; это первый, ещё не увядший плод; вино из сока невыжатого, который сам из ягод течёт; свежий луг, в нетронутости хранимый, самоцвет, высоко ценимый. Никто её не касался, ни один мужчина с ней не общался, шутник с нею шуток не шутил, развратник её не развратил. Вид у неё стыдливый, взгляд боязливый; тихая, не речистая, душою и сердцем чистая. Для мужа она - словно кукла забавная, развлечение славное, газелёнок, нежно ласкаемый, шербет, с наслажденьем вкушаемый. Ложе её в зимний холод согреет - на нём и старик помолодеет!

А зрелая женщина - что объезженная верблюдица, и днём и ночью для мужа трудится; это блюдо, без промедления подаваемое, и цель, легко достигаемая, искуснейшая кухарка, опытная лекарка, любящая подруга, спасающая от любого недуга; узел, который жениху легко развязать; дичь, которую нетрудно поймать; добыча лёгкая для того, кто спешит в поход, кобылица наездника, которому силы недостаёт; ласки её милы, узы не тяжелы, тайна её от мужа не скрыта, венцом покорности её голова увита...»[299]

Осман улыбался. В улыбке его виделась странная задумчивость, как будто он слушал нечто, достойное задумчивости подобной, а не просто-напросто весёлые побасёнки... Затем прерывал он нетерпеливым жестом весёлый рассказ и приказывал читать из «Гарип-наме» - «Книги скитальца» Ашыка-паши...[300]

Вспоминал молодость и приказывал читать стихи Султана Веледа:

Стою и рыдаю, сижу и стенаю,

Но так меня не оставит Господь, и я рассмеюсь однажды.

Если глаза тебя видят, если мир тебя знает,

Буду ждать я, рука моя коснётся тебя однажды...[301]

Стихи Осман мог слушать подолгу. Уходил душою в строки ритмические, поводил рукою мерно - взад и вперёд, взад и вперёд... Как-то раз он слушал стихи Султана Веледа целый день напролёт... Чтецы сменяли друг друга, уставали; но Осман слушал без устали...

Меж тем Орхан разделил своих бойцов на три отряда. Один отряд двинулся на Кара Чепиш, другой пробрался и затаился позади крепости, а третий был расположен в долине, неподалёку от крепости...

Несколько дней отряд, возглавляемый Орханом, осаждал крепость. Орхан отступал, едва завидя выехавших из ворот всадников. Наконец отряд его помчался, ударился в поспешное бегство. Преследователи скакали следом. Вдруг один из всадников Орхана соскочил с коня и упал на землю. Конь поскакал без седока следом за отрядом. Но преследователи приостановились. Некоторые из них спрыгнули и быстро схватили упавшего. Его спрашивали сердито:

- Где силы тюрок? Где силы тюрок?..

А он упал на колени и говорил почти несвязно:

- Какие силы? Какие силы? Вы же видите, они бегут!..

Тогда сын владетеля крепости, бывший во главе преследователей, закричал:

- В погоню! В погоню!.. - И с этими словами он выхватил из ножен саблю и отсек голову человеку Орхана.

А этот человек нарочно, разумеется, упал с коня. Так было задумано Орханом. И никто не знает, предвидел ли Орхан гибель этого своего человека. Но ведь этот его человек был в готовности к смерти, к гибели, как все воины Османа и его сына-первенца... Воины, находившиеся в засаде, бросились к воротам крепости, отрезав сыну владетеля путь назад. Тут же примчался и третий отряд, и отряд, предводительствуемый Орханом, возвратился. Тогда владетель запросил пощады, умоляя пощадить его сына.

- А твой сын пощадил нашего товарища беззащитного?! - крикнул кто-то из бойцов Орхана в запальчивости. И тотчас голова сына владетеля слетела с плеч...

Орхан не ждал ничего подобного. Он предполагал, что поведёт переговоры. Но теперь ни о каких переговорах не могло быть и речи! Вся надежда была на удальство бойцов...

- Вперёд! - закричал Орхан, бросаясь отважно вперёд. - Нам одно осталось - брать крепость. Вперёд! На приступ...

Штурмом взяли крепость, одним лихим натиском...

А малое укрепление Ап Сую сдалось без супротивности...

Добравшись до крепости Кара Тикин[302], Орхан написал владетелю послание на греческом языке. В этом послании сын Османа предлагал сдать крепость, изъявить покорность. Взамен пообещал Орхан сохранить владетелю не только жизнь, но и оставить ему правление крепостью. Однако же грек посчитал это послание признаком слабости тюрка и вот что случилось.

Орхан и его люди ожидали возвращения гонца, посланного в крепость для передачи Орханова послания. Ждали уже долгое время. Но вот на стене явились люди крепости и меж ними - гонец Орхана, раздетый догола, связанный по рукам и ногам, и тело его было покрыто кровоточащими ранами. Люди крепости пригнули голову этого человека на край стены и отрубили ему голову палаческим топором. Орхан и его люди смотрели. Голову их сотоварища насадили на копьё крепкое, подняли копьё вверх и размахивали, выкрикивая обидные слова на тюркском наречии...