Святополк окаянный - Александр Майборода

В результате этого ранее подготовленное Горясером сообщение якобы от Предславы уже не годилось. Однако Горясер вспомнил совет Блуда говорить «правду», и с наглой уверенностью заговорил:

— Предслава передает тебе, что Великий князь Владимир умер. А твой брат Борис убит.

Глеб, покосившись на Добрыню, твердые губы которого растянулись в язвительной ухмылке, с усмешкой проговорил!

— Однако ты, гонец, задержался со своим известием.

— Прости, — сказал Горясер. — Однако я попал в Муром, когда ты из него уже ушел. Пришлось мне догонять.

Добрыня подал голос:

— Что-то я не видел тебя среди своих дружинников?

— А я не киевский дружинник, — сказал Горясер. — Я из Ростова, потому ты меня не знаешь.

— А как же ты оказался в Киеве? — с подозрением спросил Добрыня.

Горясер охотно пояснил:

— Меня князь Борис оставлял в Ростове. Но через некоторое время я должен был приехать в Киев с известием о делах в Ростове. Когда я приехал в Киев, Борис был уже убит, то Предслава попросила меня передать тебе известие о смерти отца и брата.

— Откуда ты знаешь Предславу? — подозрительно спросил Добрыня.

Горясер пожал плечами:

— Я ее не знаю. Но Борис говорил, что если что с ним случится, то можно обращаться к княжне.

Объяснение показалось странным Глебу, и чувствуя, что Горясер что-то не договаривает, либо путает, он спросил напрямую:

— Так кто убил моего брата?

Горясер помялся и ответил:

— О том точно неизвестно... Но Предслава сказала, что его убил боярин Блуд по приказу князя Ярослава.

Добрыня и князь Глеб многозначительно переглянулись. Они вспомнили о предупреждении Святополка, что на Глеба могут покушаться. Однако по разумному соображению посланец Ярослава не мог прямо обвинять своего хозяина в страшном преступлении. Поэтому его слова несколько внесли в подозрения Глеба и Добрыни трещину.

Чтобы окончательно развеять свои сомнения, Добрыня решил применить хитрость: придав своему лицу озабоченное выражение и промолвив, что давно не был в Киеве, поинтересовался, не знает ли Горясер, почем этим летом овес на киевском торгу.

Горясер спокойно и без запинки назвал цены. Блуд предвидел такую проверку, а потому тщательно проинструктировал своего лазутчика.

Ответ Добрыню устроил, и он больше ни о чем не спрашивал гонца.

После этого Глеб велел Горясеру идти в другой конец ладьи и там пообедать, после чего может вернуться назад.

Когда Горясер ушел, Глеб спросил присевшего рядом Добрыню, что он думает обо всем этом.

Добрыня отметил, что гонец довольно странно ведет себя, и это вызывает подозрение в том, что он является лазутчиком Ярослава. Тем не менее Добрыня признал, что его проверка показала, что Горясер знает о ценах на киевском торгу, как будто недавно оттуда приехал; знает он и другие детали, о которых не мог знать, не побывав в Киеве. А потому, возможно, он и не лжет. Но в любом случае один человек не может представлять опасности.

На этом и сошлись. И когда Горясер пообедал и вернулся назад, Глеб поинтересовался, где он хочет выйти. На что Горясер ответил, что намеревается вернуться в Киев, так как ростовская дружина пока находится в тех местах.

Желание Горясера показалось Глебу обоснованным, и потому он велел предоставить ему место в ладье.

Больше на Горясера никто не обращал внимания, и он пристроился рядом с княжеским поваром Торчиным. Видимо, он нашел себе подходящего собеседника, так как они долго о чем-то разговаривали. На их разговор никто не обратил внимания, хотя и было видно, что они старались, чтобы их разговор никто не слышал.

Когда солнце покраснело и начало клониться к горизонту, князь Глеб велел искать место, чтобы пристать к берегу на ночевку.

По реке ходило множество ладей, поэтому все места, удобные для ночевки, были давно известны. По правилам требовалось, чтобы берег был ровным, рядом желателен чистый родник и лес, чтобы собрать дрова для костров.

Через полчаса ладьи пристали к такому месту. Часть дружинников принялись ставить шатры, другие отправились за дровами.

Горясер также отправился в кусты, чтобы оправиться после долгого сидения в ладье.

Назад он вернулся с каким-то кожаным мешочком в руках. Судя по тому, что он держал мешочек обеими руками, он был довольно тяжелый.

Однако Горясер сразу направился к Торчину, готовившему ужин для князя, которому и передал этот мешочек. Взяв мешочек, Торчин, подозрительно оглядываясь, спрятал его среди своих вещей.

Пока ставился шатер и готовился ужин, Глеб приказал перенести себя на берег. Недалеко от костра для него поставили кресло, а, чтобы было помягче, кресло устлали пуховыми подушками. Удобно устроившись среди подушек, Глеб с удовольствием наблюдал за своими отроками.

Свободные от дел молодые воины, долго просидевшие в ладьях, с удовольствием разминали ноги, гуляя по берегу реки. Бросали в реку камни, соревнуясь, кто кинет дальше. Если бы не больная нога, Глеб и сам бы присоединился к ним.

Рядом с Глебом на деревянный чурбачок присел Добрыня с недовольным лицом.

— О чем печалишься, боярин? — спросил Глеб.

Добрыня кивнул в сторону гуляющей молодежи. — Нехорошо это...

— Что нехорошо? Что гуляют? — спросил Глеб, думая что Добрыня, как это свойственно старым людям, просто брюзжит.

— Гулять дело полезное и для молодых, и для старых, — сказал Добрыня. — Но твой воевода не удосужился выставить охрану.

— Да зачем же нужна охрана? — удивился Глеб. — Еще светло, да и кто может напасть на княжескую дружину?

— Вот так же думал и великий воин Святослав, — с осуждением проговорил Добрыня. — Потому и погиб под мечами печенегов.

Печальный конец переоценившего свои силы деда был хорошо известен Глебу. Но он не видел ничего общего с ситуацией, в которой оказался Святослав, и той, в которой находился он сам, — в глубине русских земель, в спокойном месте, где никто не мог ему угрожать. Однако, чтобы успокоить Добрыню, он проговорил, что охрану обязательно выставят после ужина.

Ночь медленно покрывала землю. В наступившем сумраке было трудно разобрать лица. Поэтому никто не обратил внимание на нескольких воинов, вышедших из леса с вязанками хвороста на плечах.

Воины, держась плотной группой, неторопливо и уверенно прошли к месту, где ставился шатер для князя и где горел костер. Затем, скинув вязанки на землю около костра, они неожиданно выхватили мечи и с воинственными криками бросились на князя Глеба.

Недалеко от Глеба сидели двое отроков, которые должны были защитить его от непредвиденных случайностей. Чудесный вечер оказал на них расслабляющее влияние, и они, забыв ранее данные им наставления быть особо внимательными в связи с тем, что на князя могут напасть убийцы, потеряли бдительность. Потому внезапное нападение оказалось для них неожиданным, и пока молодые отроки приходили в себя, они были порублены.