Трибунал для героев - Вячеслав Звягинцев

Между тем, материалы дела свидетельствуют, что к таким выводам прокуроры приходили не без сомнений, понимая, что отдельные детали и эпизоды нуждаются в дополнительной проверке.

Так, 10 марта 1955 года военный прокурор Главной военной прокуратуры майор Расторгуев, рассмотрев архивно-следственное дело № М-1548, пришел правильному к выводу, что эпизод обвинения Меснянкина, связанный с его участием в расстреле Рассолова, «материалами дела не доказан», а в остальной части обвинение по ст. 58-1б УК РСФСР является обоснованным. Вместе с тем, довод П. Меснянкина о том, что за совершенное преступление он уже отбыл наказание в штрафной роте, военный прокурор счел несостоятельным, — «так как в штрафную роту он направлялся не по приговору суда, а по приказу командования».[522]

Вряд ли этот довод является бесспорным.

В 67-м году в заключении Генеральной прокуратуры СССР, подписанном М. Маляровым, говорилось:

«В ходатайстве о восстановлении в звании Героя Советского Союза Мяснянкин утверждает, что за службу у немцев он наказан дважды…, что материалами дела не подтверждается. Установлено, что Мяснянкин свою службу у немцев скрыл, что дало ему возможность в 1943 году вновь поступить на службу… В личном листке по учету кадров Мяснянкин изменил свою фамилию на «Меснянкин», выдал себя за уроженца гор. Харькова, скрыл свое пребывание на оккупированной территории…».[523]

А за что же тогда командование направило его «в дисциплинарном порядке» в штрафную роту?. За сотрудничество с немцами или за какие-то другие действия?

На этот вопрос, как, впрочем, и на некоторые другие, до сих пор нет ответа. Не случайно поэтому, в 1979 году помощник Главного военного прокурора генерал А. Воробьев в ходе очередной проверки этого дела направил в КГБ СССР запрос, на котором от руки сделана следующая запись: «…нет конкретных доказательств, что Меснянкин в 43 г. изменил фамилию, место жительства и скрыл свою преступную деятельность…в НП[524]нет даже заключения ГВП в Особое совещание, хотя по обвинительному заключению не было оснований не направлять дело в суд, см. также явно необоснованный отказ КГБ СССР от 30.12.54 г. о даче заключения по делу об обоснованности обвинения Меснянкина (стр. 80). Имеющиеся в НП жалобы и содержащиеся в них доводы о характере работы Меснянкина у немцев и направления за это дважды в штрафную роту, полагаю, подлежат повторной тщательной проверке по делу. 17.4.79 г. подпись».[525]

Эти пометки сделаны рукой профессионала своего дела, тщательно изучившего материалы. Однако, судя по всему, «повторной тщательной проверки» так и не было произведено. В этом нетрудно убедиться, прочитав последнее заключение, которое дано Главной военной прокуратурой в 2001 году.[526]

Не меньший интерес представляет еще одно дело, о котором мы также расскажем впервые. Главное действующее лицо — Иван Килюшик. Его тоже обвинили и осудили за сотрудничество с врагом. Правда, на этот раз не с фашистами, а своими земляками — боевиками Украинской повстанческой армии.

Следует отметить, что военнослужащие, мобилизованные в Красную армию с территории Западной Украины, всегда являлись для командиров и политработников «ненадежным элементом». Например, еще до начала войны, в апреле 1941 года, дивизионный комиссар Д. Лестев докладывал Военному Совету Западного направления о ненадежности «красноармейцев — уроженцев Западных областей БССР, УССР», «среди которых с первых дней боев вскрыты довольно значительно распространенные пораженческие и антисоветские настроения», «распространены и случаи дезертирства».

Все эти факты, по мнению, Д. Лестнева требовали, чтобы «по отношению к этой неблагонадежной прослойке красноармейцев принимались организационные меры… отправка их на службу в глубокий тыл, а по отношению к наиболее активной антисоветской части — решительные репрессивные меры».[527]

Между тем, начиная с 1943 года, по мере освобождения оккупированных фашистами украинских территорий, наши части вновь стали пополняться за счет мобилизованных в этих областях людей призывного возраста. Одним из них и был Иван Килюшик. Повоевать в рядах Красной армии ему довелось всего несколько месяцев. Призвали весной 44-го. А в июле он уже совершил подвиг. При форсировании Западной Двины на подручных средствах, Килюшик убил немецкого офицера и внес замешательство в ряды укрепившегося на берегу противника. Его наградили за это Золотой Звездой и отправили в отпуск.

Беда пришла в дом 10 августа того же года. Ночью в родную хату в селе Остров Ровенской области ворвались боевики Украинской повстанческой армии, связали Ивана и увели с собой.

Когда Килюшика представили командиру группы Дубовому, тот заявил:

Такие люди должны воевать с нами. И воевать в первую очередь против Советской власти, за самостийную Украину.

Килюшик промолчал — согласия на это не дал, но ничего и не возразил.

В материалах архивного следственно-судебного дела по обвинению его в измене родине говорилось:

«Судом Килюшик признан виновным в том, что 23 июля 1944 года, в связи с присвоением ему звания «Героя Советского Союза» получил месячный отпуск на родину… 10 августа 1944 года Килюшик бандитами был взят из дома и уведен в банду УПА «Дубового».[528]В этой банде Килюшик был подробно допрошен, а затем зачислен в боевку «СБ» «Богдана». Дав свое согласие на пребывание в этой банде, он, Килюшик, под кличкой «Недалекий»[529]находился в ней до 14 марта 1945 года и проводил активную контрреволюционную деятельность против Советской власти.

В октябре 1944 года в составе бандбоевки «СБ» «Богдана» в селе Собищецы[530]принял участие в расстреле семьи партизана в составе 5 человек, среди которых было убито и двое малолетних детей.

В октябре месяце 1944 года Килюшик был назначен подрайонным проводником (руководителем) молодежной организации ОУН «Юнак».

Работая в этой должности, Килюшик занимался вербовкой молодежи в банду УПА и создавал в селах оуновские молодежные организации.

Находясь в банде, Килюшик на вооружении имел автомат. С этим автоматом он 14 марта 1945 года и был задержан на чердаке своего дома (л.д. 55–56)».[531]