Введение в буддизм. Опыт запредельного - Евгений Алексеевич Торчинов

для сирийской школы, глава которой Ямвлих написал, в частности, трактат «О египетских мистериях»[185]; но не чуждалась мистериальности и афинская школа. Вот что говорит о Прокле (410–485 н. э.) его биограф Марин: «Священнодействиями в честь Матери Богов, принятыми у римлян, а еще до этого у фригийцев, он очищался ежемесячно (видимо, речь идет о тауроболиях. — Е. Т.)… а сверх того постился в некоторые особые дни ради являвшихся ему видений… Это было всегдашним обыкновением благочестивейшего мужа: он говорил, что философ должен быть не только священнослужителем одного какого-нибудь города или нескольких, но иереем целого мира. Вот каково было его самообладание во всем, что касалось очищения и благолепия»[186].

На этой философической ноте мы и закончим настоящую главу и перейдем к религиям чистого опыта — даосизму, индуизму и буддизму.

Часть II

Религии чистого опыта: даосизм, индуизм, буддизм

Глава 1

Психотехника в даосизме

Особенности даосской психотехники

В этом разделе нашего исследования мы приступаем к рассмотрению религий чистого опыта, то есть религий, в которых психологическое ядро религиозности выступает наиболее явно и непосредственно, а психотехнический опыт составляет высшую цель их практики.

В силу нескольких причин мы начинаем с даосизма. Во-первых, даосизм, вышедший из недр архаической религиозности периода ее кризиса середины I тыс. до н. э., сохранил более тесную связь с ее проявлениями, нежели другие конфессии. В главе, посвященной шаманизму, мы уже указывали на генетическую преемственность, существовавшую между даосизмом и шаманистической традицией юга Китая (царство Чу). Здесь мы не будем подробнее освещать этот момент, равно как и другие вопросы истории даосизма, отсылая заинтересованного читателя к нашей монографии, поднимающей проблемы методологии изучения даосизма и содержащей обширный очерк истории этой религии[187]. В данной работе мы ограничимся рассмотрением даосской психотехники и трансперсональных аспектов даосизма.

Во-вторых, именно по причине своей определенной архаичности даосская психотехника ориентируется не только на чисто трансперсональный опыт, но и на перинатальные переживания определенного рода, что делает даосизм как бы переходным от архаических и древних религий и культов к религиям чисто трансперсонального переживания.

В-третьих, благодаря этому обстоятельству именно на даосском материале удобнее всего рассмотреть проблему взаимоналожения перинатальных и трансперсональных переживаний в религиозном опыте.

Но прежде чем мы перейдем к этим вопросам, необходимо сказать несколько слов о месте психотехники в системе даосской религии.

В отличие от Индии, в Китае не выявился так четко религиозно-философский полиморфизм, детально изученный в отечественной науке В. И. Рудым и Е. П. Островской[188]. В силу отличия направленности натуралистически и космологически ориентированной даосской философии от психологически ориентированной философии индийских систем психотехника не выполняла в ней функции поставщика сырого материала для философствования, как это было в Индии. Равным образом практически отсутствовала и философская рефлексия на психотехнические процедуры. Все это, впрочем, отнюдь не мешало даосизму обладать весьма развитой «эмпирической» психотехникой, то есть набором средств и приемов для достижения трансперсональных переживаний, оценивавшихся традицией как просветленные и совершенные. Существовала (особенно в позднем даосизме) и большая литература, посвященная описанию подобного рода методов.

К даосской психотехнике непосредственно примыкал также литургический символизм, особенно в рамках традиции Небесных наставников (тянь ши дао), смоделированный в соответствии с парадигмой психофизиологической «внутренней» алхимии (нэй дань), поскольку в ритуале все этапы внутреннеалхимического действа приобретали вещественную демонстративность и пространственную протяженность.

В целом даосизм может рассматриваться в качестве сложного синкретического образования, включающего в себя психотехнику, к которой непосредственно примыкает ритуально-литургическая практика, религиозную философию и религиозную доктрину, опосредующие в категориях китайской культуры и даосской традиции содержание психотехнического (трансперсонального) опыта. Вместе с тем данные пласты не разграничены достаточно четко ни на уровне макрокультуры всего целого даосского учения, ни на уровне микроструктуры отдельного формообразующего элемента этого целого. Поэтому следует говорить не о полиморфизме, а о синкретизме даосской традиции, хотя в ходе исторического развития даосизма тенденция к дифференциации уровней непрерывно возрастала.

После этого краткого введения перейдем к анализу даосской традиции в интересующем нас ключе и рассмотрим перинатальные аспекты даосского религиозного опыта. И начать мы должны с центральной категории даосизма — понятия дао (Путь; Истинный Путь) как обозначения первоосновы мира, источника жизни и предела всякого существования, нормы и меры всего сущего.

Сокровенная Самка Поднебесной и вечное дитя (архетипическое и трансперсональное в даосизме)

Образ дао как женственного, материнского начала является ключевым для понимания сущности психотехнической направленности даосизма.

Обратимся к тексту «Дао дэ цзина» («Каноническая книга Пути и его Благой Силы»).

§ 6: Ложбинный дух бессмертен. Называют Сокровенной Самкою его. Врата той Самки Сокровенной — корень Неба и Земли. Как нить, вьется-тянется он, используй его без усилий.

§ 25: О вещь-хаос завершившаяся! Прежде Неба и Земли рожденная! О молчаливая, о бесформенно туманная! Тебя я Матерью Поднебесной почитаю.

§ 28: Знай мужественность свою и женственность свою храни. Тогда дорогою прямой для Поднебесной станешь ты!

§ 61: Управлять великим царством — как жить в низовье большой реки. Это сплетение, узел Поднебесной, Самка Поднебесной. Самка постоянно покоем побеждает самца. Покой же опускает ее вниз.

Э. М. Чжэнь в статье, посвященной рассмотрению роли женственного в китайской философии, отмечает несколько значений дао у Лао-цзы, позволяющих предположить, что формированию учения о дао как философской концепции предшествовало почитание некоей богини-матери, с культом которой генетически связан даосизм[189]. В описании дао в «Дао дэ цзине» присутствуют все значения, характерные для культа богини-матери: дао — пустой сосуд (§ 4), пустота (§ 5), сокровенный мрак (§ 1), нерожденное, предшествующее Небесному Владыке (§ 4), Сокровенная Самка — врата Неба и Земли (§ 6), мать (§ 1, § 25, § 52), женственное (курица, § 10, § 28), Самка (§ 61), Мать Поднебесной (§ 25, § 34)[190].

Кроме того, дао уподобляется воде (§ 8, § 78), ложбине или долине (§ 6, § 32, § 39, § 41, § 61), порождающей все сущее в пустоте своей низины.

В «Дао дэ цзине» много говорится о «добытийном», «неналичном» аспекте дао, который философски противопоставляется наличному бытию (ю) как некое потенциальное бытие (у). Интересен в этом отношении § 1 памятника, в котором подчеркивается значение этого неналичного, сокровенного аспекта дао как вместилища зародыша универсума, лона, порождающего Небо и Землю, источника жизни — короче говоря, Матери Мира: «Безымянное — Неба, Земли начало. Именуемое — матерью сущего стало. В отсутствии тайну вещей созерцать стремись, в наличии предел бытия созерцать стремись… Здесь усмотри врата всех тайн».

В данном фрагменте развивается ведущая мысль § 1 о двух аспектах дао — как сокровенного лона и как матери-кормилицы сущего. В этой связи можно напомнить высказывание комментатора «Дао дэ цзина» и известного философа Ван Би (III в.) о том, что сокровенное (оно