Парус любви - Лори Макбейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не говорите так. Конни не умрет! А если умрет, то только по моей вине! – воскликнула Ри, поникнув от горя и сознания собственной вины.
Она почувствовала, как, пытаясь утешить, ее обнимают сильные руки, услышала, как Данте шепчет ей в ухо ласковые слова. Она пыталась отодвинуться, ибо не хотела ни жалости, ни утешений. Пока бедного Конни сжигает лихорадочный жар, только справедливо, чтобы и она страдала.
– Не отодвигайтесь, Ри, – с мольбой в голосе произнес Данте, – тут нет вашей вины.
– Нет, я виновата. Я вовлекла мальчика в дела, касающиеся только меня. Воспользовалась его обожанием, чтобы настроить против вас. Я попросила его не говорить вам о моем бегстве. Знала, что это нехорошо, по мне так отчаянно хотелось бежать. Ведь я так истосковалась по дому! Стояла на палубе и, вдыхая аромат жасмина, вспоминала о Камарее. У меня уже не было сил больше терпеть. К тому же я боялась встретиться с вами после той ночи... – Ри вздрогнула, слезы помешали ей договорить.
– Я знаю и не виню вас, Ри, – сказал капитан, мрачно поджав губы. Он подумал, что она плачет потому, что вспомнила об отвращении, которое к нему испытывала. Данте смотрел сверху вниз на ее золотистую голову, остро ощущая, какая она легкая и хрупкая в его руках, и у него было одно желание – держать и не отпускать ее.
– Экипаж винит меня во всем случившемся. Я вижу это по их глазам, – хрипло сказала Ри.
– Нет, нет, ничего подобного. Просто они беспокоятся о мальчике, дорогая. Вас они, конечно, не винят, – сказал Данте, и это была сущая правда. Весь экипаж гордился смелым поступком юнги, не побоявшегося вступить в схватку при таких неблагоприятных обстоятельствах. Если они кого и винили.то в первую голову Берти Мак-Кея и его людей, а может быть, и своего капитана. – Я не допущу, чтобы вы одна терзались чувством вины, дорогая. Можете с полным основанием упрекать меня, – резко сказал Данте, пытаясь пробудить ее от апатии. – Я сурово поговорил с мальчиком, хотя хорошо понимал, как болезненно он это воспримет. И отпустил его на берег, чтобы он искал вас. Помня мои слова, что вам угрожает опасность, он действовал так, чтобы снискать мое одобрение. Я виноват не меньше вас, Ри, – сказал Данте, с беспокойством задерживая взгляд на мечущемся во сне юнге.
– Я сильно переживаю еще и потому, что ничем не могу помочь Конни, – сказала Ри, поднимая глаза на капитана, угнетаемая сознанием своей беспомощности. – Я знаю, Хаустоп Кёрби делает для него все, что может, – добавила она и запнулась, опасаясь, как бы в ее словах не прозвучало сомнение в лекарских способностях маленького стюарда, который не жалел сил, чтобы избавить мальчика от жара, вылечить его. – Но может быть, – продолжала она, – все-таки стоит пригласить доктора из Сент-Джонса?
– Боюсь, это невозможно, – коротко ответил Данте, и Ри почувствовала обиду в его голосе.
– Извините, я не сомневаюсь, что Кёрби очень хороший лекарь, по мне страшно за мальчика, – попыталась оправдаться Ри.
– Мы не можем пригласить врача из Антигуа, потому что... – Данте недоговорил, повернувшись к широким кормовым окнам, – потому что мы отплыли из Сент-Джонса. Мы в открытом море, дорогая, – добавил он ласково, осознав, что она не заметила, как «Морской дракон» поднял якоря.
Ри высвободилась из рук Данте и стала смотреть на безбрежное пустынное море, хорошо видимое через кормовые окна. На несколько мгновений у нее пресеклось дыхание при мысли, что отныне у нее нет никакой надежды покинуть «Морской дракон» и его капитана. Она ощутила, как плавно покачивается судно, услышала тихое поскрипывание обшивки мачт. С попутными ветрами «Морской дракон» направлялся к своей заветной цели.
Фортуна благоприятствует смелым.
Теренций
«Морской дракон» вошел во Флоридский пролив. Гольфстрим и преобладающие здесь ветры помогли кораблю пройти через опасный пролив, где легко можно было сесть на песчаные отмели, невидимые с палубы или с марса, или, еще того хуже, при неблагоприятных, быстро меняющихся ветрах напороться на острозубые подводные рифы по обеим сторонам пролива.
Но судьба благоприятствовала гордому экипажу «Морского дракона», который благополучно миновал многочисленные островки, поросшие пальмами и соснами, и песчаные отмели у южной оконечности Флориды. Они проплывали мимо нетронутых белых песчаных побережий, где морс было прозрачно-голубым на солнце и бледно-зеленым в тени прибрежных пальм. Проплывали они и мимо низменных болотистых берегов, поросших причудливой формы манговыми деревьями, чьи скрученные корпи поднимались из мутной болотной воды. В ярко-зеленых кронах за право вить гнезда воинственно сражались птицы. Море в здешних заливах и бухтах было желто-коричневое.
Экипаж «Морского дракона», естественно, недоумевал, чего ради их капитан забрался в такую глушь, к диким берегам Флориды. Недоумение переросло в сомнение – а в здравом ли он уме? – когда Данте приказал бросить якорь в сонной бухточке, единственными видимыми обитателями которой были розовато-оранжевые фламинго. Большие птицы плыли, вытянув шеи, на юго-восток, к широкому входу в бухту.
За исключением Хаустона Кёрби, малого, как известно, слегка чокнутого, и Аластера Марлоу, который держался чрезмерно спокойно, что давало повод усомниться в его нормальности, все остальные полагали, что их капитан просто рехнулся, когда он вытащил карту, где было отмечено местонахождение затонувшего корабля с сокровищами. Они даже опасались, как бы он не начал буянить и не пришлось бы его связать. Ведь никто не сомневался, что эта карта – вещь совершенно бесполезная. Да и место было совсем не то, ведь затонувший галеон находился в одной из бухт Багамских островов, именно эта бухта была отмечена на карте, с которой они все в свое время познакомились. Слушая безумные слова капитана, матросы перешептывались, толкали друг друга локтями. В стороне оставался, как ни странно, один только Лонгакр, который слушал капитана, все шире ухмыляясь. Похоже было, что в происходящем ист для него ничего неожиданного.
Но вскоре все члены экипажа поняли замысел капитана и, хотя и были слегка раздосадованы тем, что он утаил от них столь важную тайну, пришли в сильное возбуждение. Их прежние мечты возродились, они снова обрели цель, вновь исполнились надежды сменить постоянную жизнь на корабле на что-нибудь лучшее.
Ри Клэр Доминик, щуря глаза, смотрела на ослепительно сверкающие, зыблющисся воды залива. К юго-востоку лежало открытое море, на горизонте собирались голубовато-серые тучи, с каждой минутой они все более темнели, что, несомненно, предвещало шквал. Впрочем, это не имело особого значения, ибо судно было надежно укрыто от любой бури. Однако поиски сокровища необходимо было отложить, и Ри сомневалась, что горящие нетерпением матросы смогут выдержать еще один день ожидания.
Заложив руки за голову, Ри лежала на теплом песке, раздумывая обо всем, что случилось с того момента, когда она впервые ступила на борт «Морского дракона» в тот роковой день в Чарлз-Тауне. Теперь она поняла, во всяком случае лучше могла понять, почему Данте обошелся тогда с ней так грубо. Он защищал свое будущее, будущее матросов «Морского дракона», которые верой и правдой служили ему много лет. Теперь она могла более тщательно взвесить все обстоятельства, включая и те, о которых не преминул сообщить ей словоохотливый Хаустон Кёрби, а именно о некой женщине, которая глубоко уязвила Дайте. И соответственно понять, почему Данте действовал именно так, а не иначе. Ей просто не повезло, она оказалась на его пути в неудачное время, в неудачном месте. Неудачным было и то, как она появилась.