Как много событий вмещает жизнь - Александр Дзасохов

Случается, что иногда без учета реальной ситуации и мнения местного руководства в регион явочным порядком направляют полковников и генералов, которые не настроены на подобный режим работы и не видят необходимости в тесном взаимодействии с местными органами власти. Прибывший на службу в регион начальник не стремится, да и не способен установить доверительные, ответственные отношения с руководителем субъекта федерации. В свою очередь, многие подчиненные высоких назначенцев, будучи сами из числа прикомандированных офицеров, попадают в зону отчуждения, не доверяют своим местным коллегам и наталкиваются на такое же отношение к себе со стороны последних.

Сказанное в первую очередь относится к министрам внутренних дел, которые должны быть не только высокими профессионалами, но и знать хотя бы в общих чертах историю, традиции, понимать духовную самобытность народа, среди которого они работают. У нас в Осетии, например, из всех направленных за несколько лет из Москвы министров внутренних дел только один – Геннадий Александрович Алексеев сумел органично вписаться в общественно-политическую жизнь республики. Он нашел с коллегами такой человеческий и профессиональный контакт, который самым позитивным образом сказался на итогах работы его ведомства и положении дел в сфере правопорядка. По окончании своей работы в Осетии Алексеев оставил в республике не только отлаженную систему МВД, но и многих друзей, коллег, вспоминающих его с большим уважением.

Взаимодействие с руководителями федеральных органов, призванных обеспечить общественный порядок, безопасность, борьбу с экономическими преступлениями – обязательное направление работы глав регионов. Необходимым является создание такого режима взаимодействия, когда руководитель республики и руководители этих структур выстраивают свою служебную деятельность в единой системе обеспечения общегосударственных интересов в федеративном многонациональном государстве. Это было важно всегда. Втройне это необходимо и незаменимо в условиях современной России в последние пятнадцать – двадцать лет. В эти годы в правоохранительных органах появилось немало новых случайных людей. Возник острый дефицит профессиональной, кадровой преемственности. Многие люди, пополнявшие ряды правоохранителей, пришли в систему не по призванию, а ради заработков. Полагаю, что приличная зарплата должна быть, но никогда подобная служба не может быть лишена базовой профессиональной этики, в основе которой – миссия защиты человека и правопорядка. Между тем в 1990-х годах некоторые офицеры забыли о духе и букве присяги. К сожалению, годы военных операций на Северном Кавказе породили у части должностных лиц непонимание собственной роли как государственных людей.

В сложные годы противодействия сепаратизму на Северном Кавказе важно было мобилизовать возможности краткосрочной, но эффективной подготовки офицеров из числа жителей Юга России. Проживающие здесь народы прошли через этапы формирования российско-кавказской идентичности. Это не мысли задним числом. Нет. На примере Чеченской республики мы видим, какой эффективный результат демонстрируется, когда есть высокое доверие и понимание ответственности за судьбу своего народа и защиту интересов всего многонационального государства. Уроки сложной борьбы за сохранение территориальной целостности подсказывают, что на южном направлении следует не ликвидировать военные учебные заведения, а всемерно поддерживать исторические традиции любви к ратной службе.

Признаюсь, что я в годы работы в республике был убежденным сторонником нахождения на руководящих должностях в правоохранительных органах людей из числа местных офицеров. Это сложно, но оправданно. Появление в органах правопорядка руководителя из другого региона, вслед за которым прибывала его команда, повергает в недоумение тех, кто многие годы добросовестно и профессионально служил, а теперь…

Помню, как летом 2003 года во Владикавказ прибыл генерал-лейтенант Светличный Владимир Ильич, куратор учебных заведений внутренних войск. Состоялась наша с ним встреча. Он надежный и успешный начальник Северо-Кавказского высшего училища внутренних войск. Мы хорошо знали друг друга. Поэтому «без энтузиазма» он сообщил, что рассматривается вопрос о закрытии училища во Владикавказе и переводе его в Новосибирск. В своем качестве руководителя республики я заявил, что этого делать нельзя, изложил причины. Училище оставили. Это вызвало большой общественный резонанс, широкую поддержку многих поколений генералов и офицеров.

Реальность, в которой я застал дела в республике в 1998 году, требовала решительных мер. Без учета требований широкой общественности, регулярных и открытых встреч с населением, создания атмосферы доверия между властью и народом двигаться вперед было сложно. Сотни семей Пригородного, Правобережного, Кировского, Моздокского районов Осетии жили тогда с чувством тревоги за судьбу родственников, которые были взяты в заложники (более 600 человек) и находились в заточении на сопредельных с Осетией территориях. Их освобождение, потребовавшее долгой и кропотливой работы, выдержанных действий и смелых поступков офицеров ФСБ и МВД, в основном перевернуло эту черную страницу на Северном Кавказе.

В то тревожное время существовали и другие вызовы. Надо было подступиться к вопросам борьбы с экономическими преступлениями. Сложилась масштабная теневая сеть предприятий по производству алкоголя, почти полностью закрытая от налоговых и контролирующих служб.

Положение было недопустимым, и мы начали действовать. Меня тогда спрашивали в Москве, не слишком ли круто взялись за водочников? Представителям органов республиканской власти поступали анонимные угрозы. Но для защиты финансовых и экономических интересов республики и ее народа, для пополнения республиканского бюджета и наведения элементарного порядка в финансово-экономической сфере необходимо было идти по пути выведения этого производства из тени. Мы руководствовались не только материальными соображениями. Попробуем представить, что криминальная тропа, а лучше сказать, столбовая дорога, по которой шел водочный бизнес, существовала бы и дальше. Огромные суммы денег поступали в карманы сословия водочников и спиртовиков. Это имело колоссальное отрицательное воздействие на общественную атмосферу, работало на подмену ценностных понятий. Люди спрашивали, куда уходят «водочные» деньги. Основания для общественного негодования были серьезные. Не была построена или отремонтирована ни одна школа, ни одна поликлиника, больница или санаторий. В бюджет отчислялись мизерные суммы. Без долгого повествования скажу так: в результате действий, предпринятых правоохранителями и органами государственной власти республики из более чем трехсот мелких, а иногда и карликовых предприятий, запрятанных по темным углам, осталось полтора десятка легально работающих высокотехнологичных производств. Репутация региона с криминальной продукцией изменилась, по признанию федеральных властей. К началу 2000-х годов более половины доходов республиканского бюджета формировалось за счет акцизных сборов с прозрачных форм производства.

Но даже борьба за перевод алкогольной отрасли в легальное русло не была главной головной болью для правоохранителей и местных властей. Общая атмосфера нестабильности в регионе и в республике определялась не только экономическими факторами. В течение всего периода моей работы основной угрозой для общественной безопасности оставались терроризм и экстремизм.