Кетополис. Книга 1. Киты и броненосцы - Грэй Ф. Грин

— Эй, кто там?! — в маленькой будке у пристани скрипнула дверь, на пороге показался силуэт здоровенного мужчины с ружьем. — Празднуешь, ну и празднуй себе — проходи дальше, не задерживайся!

Петар выпрямился и побрел дальше.

— Святой отец? Извините, ежели что, — пробурчал лодочник, разглядев сутану.

Ионит внезапно остановился и обернулся к лодочнику:

— Скажите, сударь… А нет ли у вас свободной лодки?

— За деньги все найдется, — пожал тот плечами.

Петар припомнил: «Вот вам на нужды церкви», пошарил во вшитом в рукав кармане. Там зашуршали несколько ассигнаций.

— Мне нужна лодка… какая-нибудь понадежнее… и небольшой запас еды. Этого хватит?

— Спускайтесь сюда.

Через четверть часа Петар, обогревшийся в будке лодочника, ступил в покачивающуюся паровую джонку. В небольшой мешок, который сунул ему лодочник, он не стал и заглядывать. Выслушал объяснения, как управлять рулем и машиной, и сказал невпопад:

— Вы, сударь, все-таки сходите покаяться. Я не Иона, не бегу от бед, а сам иду к китам — но вдруг у меня и в море ничего не выйдет… Право, покайтесь. Господь простит.

Лодочник иронически посмотрел, как джонку дергает то в одну, то в другую сторону, покрутил пальцем у виска и вернулся в свою будку. Ход у джонки, наконец, выровнялся, и она пошла к устью канала, в море.

На востоке забрезжил рассвет.

Светать начало только в восьмом часу, словно повинуясь колокольчику стюарда, наконец-то возвестившему о скором прибытии. Звонок был вялый, как и сам звонарь, прохрапевший всю ночь в подсобке в компании двух стройных длинноногих табуретов. На гондолу они попали давно, но никто не мог вспомнить, с какой целью. Быть может, их использовали в качестве стремянок, чтобы добираться до высоких полок; либо продавали на них отдельные билеты тем, кому не досталось стандартных мест; либо один из рассеянных пассажиров, имевший на табуреты свои, далеко идущие планы, оставил их на произвол судьбы в темном багажном помещении, откуда беспризорников извлекли и доставили в местное бюро находок. Тем не менее факт остается фактом: альянс стюарда и табуретов не принес окружающим никакой практической пользы.

Заслышав долгожданные звуки, Жак-Луи Пельша — почтенного вида господин в слегка помятом во время полета полосатом костюме и лакированных черных ботинках — с нарочитой неспешностью поднялся с кровати, где провел три дивных часа в безуспешной попытке выяснить, кто все-таки убил бедную мисс Бритт, а затем многих других, ни в чем не повинных мисс, мистеров и миссис, включая одного подслеповатого человечка в нелепом котелке, но лишь обнаружил, что придется дожидаться выхода следующего тома. Поднявшись, он потушил лампу — стеклянный колпак в момент почернел, будто покрылся слоем копоти; каюту накрыло мягким ворсистым пледом, только под дверью виднелась дрожащая полоска цвета переваренной кукурузы. Пельша добрался на ощупь до стула и аккуратно сел.

«Что же меня так колотит? — подумал он. — Хоть свидание и первое, женщине в нем роли не предоставлено. Тем не менее эффект весьма схожий».

Колокольчик далеко за дверью издал финальное ля. На переднем плане вновь оказались глухо работающие винты и поскрипывание гондолы, в какой-то момент переставшие быть просто фоном, как перестает быть фоном спокойное тиканье часов, когда ожидание затягивается.

Пельша открыл шторку, зажмурился от света. За иллюминатором — сквозь чернильное пятно обращенного в бегство кальмара — неспешно просачивалось ясное дневное небо. Тускневшие на глазах звезды казались брызгами серебристой краски, которые впитывались во влажную ткань, не оставляя разводов. А далеко внизу, усыпанный дрожащими огоньками, виднелся берег долгожданного острова.

Дирижабль уверенно плыл навстречу пробуждающемуся городу.

Раздался громкий протяжный зевок, полный мучения вздох и, наконец, легкое покашливание, увенчавшееся тихим «м-да».

— Уже прилетели? — сипловатый голос Данедина вывел Пельша из оцепенения. — Надеюсь, я не все проспал? Сколько сейчас?

— Четверть девятого, — с некоторой заминкой ответил Пельша; он провел рукой по иллюминатору, прислонил холодную ладонь ко лбу. — Уф, что-то я разволновался.

— Поберегите нервы, Жак, — Данедин сел на кровати, зажег лампу и принялся ловить ногой туфель. — Иначе через десять минут придется упрашивать стюарда оттащить ваше тело в багажное отделение. Избавьте меня от лишних хлопот.

— Я постараюсь. — Пельша убрал ладонь. — Однако обещать с моей стороны было бы опрометчиво. Сами понимаете — возраст, он причина всему.

— Мои поздравления, дорогой Жак, вы начинаете шутить! — воскликнул Данедин, подаваясь вперед. — Пока довольно мрачно, но с годами это пройдет. Так же учатся сочинять стихи: поначалу выходит отвратительно, затем привыкаешь.

— Честно признаться, я не думал шутить, — взгляд Пельша стал укоризненным. — С моими приступами уверенным нельзя быть ни в чем. В минуты сильного волнения — в силу каких-то особенностей организма — начинается ужасный кашель, переходящий иногда в удушье.

— Настоятельно вам советую посетить врача, — Данедин на секунду задумался. — В Кетополисе у меня есть хорошие знакомства, если хотите…

— Благодарю, Фредерик, я уже пытался излечить свою болезнь, — поспешно ответил Пельша. — Это бесполезно.

— Учтите, я предлагал, — и с видом человека, чья совесть теперь абсолютно чиста, он взялся за поиски второго туфля.

Являясь почетным членом парижского «Клуба болтунов», большим знатоком Кетополиса, а также человеком, незаменимым практически во всем, Данедин за свои тридцать лет и сорок семь дней успел побывать во всех уголках мира и, похоже, неким образом там наследить, потому что узнавали его повсеместно. Не всегда эти встречи проходили в атмосфере любви и согласия: одни судорожно пытались скрыться от него, при виде других аккуратно ретироваться приходилось самому Данедину, не теряя при этом достоинства, с видом гордым и невозмутимым — даже в случае погони.

Пельша довелось присутствовать на одной из таких встреч в парижском воздушном порту незадолго до посадки на дирижабль. На горизонте тогда возникла интересная пара: она — невероятной красоты мадам с вытисненной на лице холодной полуулыбкой; он — пожилой (если не сказать: очень пожилой) месье в инвалидном кресле, которое толкал перед собой толстощекий слуга с пронзительным орлиным взором. Слуга-то и заметил Данедина, пытавшегося укрыться за спиной стоявшего рядом незнакомца. Кресло сделало крутой поворот, приведя месье в сильное беспокойство. Дама поймала на себе пристальный взгляд — каменное лицо пошло трещинами — и, зацепившись ногой за невидимую преграду, с тихим возгласом повалилась на спутника. Дальнейшие события развивались по классической схеме детектива, собственно: один убегал, другие догоняли. Тогда, приняв вполне благоразумное решение, Пельша поручил носильщику везти багаж к дирижаблю. А за минуту до отправления в каюту заскочил слегка запыхавшийся, но очень довольный Данедин.