Адмирал Колчак - Павел Зырянов

Отдельный вопрос – Особый маньчжурский отряд атамана Семёнова, который с прошлого года с переменным успехом ведёт борьбу с большевиками. В настоящее время положение его трудное. Он базируется на станции Маньчжурия, начальном пункте КВЖД. Атаман поддерживается и финансируется японцами. Колчак спросил, каковы будут его взаимоотношения с Семёновым, кто будет иметь приоритет. Кудашев ответил: «Конечно, вам придётся войти с Семёновым в компромисс».

В Пекине состоялась встреча Колчака с Д. Л. Хорватом. Патриархального вида генерал с длинной бородой занимал должность управляющего КВЖД со времени её пуска. Он же был и главноначальствующим в полосе отчуждения. Хорват обладал давними связями в дипломатическом мире Дальнего Востока и пользовался авторитетом в Китае и Японии. А кроме того, в его руках были немалые средства, которыми располагала дорога. В Пекин он приехал в связи с намечавшейся реорганизацией Правления. Хорват сказал Колчаку, что прежде всего надо оформить его положение в штатах КВЖД. В Правление всегда входил военный человек, который ведал охраной дороги и вообще военно-стратегической стороной дела. Это место и должен теперь занять адмирал Колчак.[848]

10 мая 1918 года состоялось заседание акционеров КВЖД, избравшее новое Правление. Его председателем стал генерал Янь Шицин, губернатор провинции Гирин. Так был достигнут компромисс с китайскими властями. На должность директора-распорядителя был переизбран Хорват. В Правление вошли также А. В. Колчак, А. И. Путилов, Л. А. Устругов (инженер путей сообщения, комиссар Сибирской железной дороги при Временном правительстве) и другие лица. Колчак был назначен главным инспектором охранной стражи КВЖД. Ему было поручено заведование всеми русскими вооружёнными силами в подконтрольной ей полосе.[849]

Административным центром КВЖД был Харбин. После падения Порт-Артура он стал основным местом, где Россия и Китай обменивались товарами, знаниями, опытом, где встречались и учились друг у друга две великие культуры. Город быстро строился. Рядом со Старым Харбином вырос Новый, с каменными домами, мощёными улицами, большими магазинами. Накануне мировой войны в нём проживало 72 тысячи человек. Свыше половины составляли русские – чиновники, военные, предприниматели, приказчики, интеллигенция, рабочие. В городе было несколько больниц, открылась гимназия, в школах и коммерческих училищах (мужском и женском) вместе с русскими обучались и китайские дети.[850]

В годы войны продолжался экономический рост Харбина, а потом наступили беспокойные времена. На некоторое время здесь установилась Советская власть, но китайские генералы прогнали «совдепов». Однако прежняя благополучная и спокойная жизнь уже не вернулась. Раньше Харбин был дешёвым городом, а теперь всё вздорожало – из Сибири, спасаясь от большевиков, понаехало много состоятельных людей, которые не стеснялись в расходах. В шантанах и кабаках рекой лилось вино. Молодые офицеры и кадеты, избежав злой участи многих своих товарищей, веселились «на всю катушку», допуская далеко не безобидные выходки.[851]

Колчак приехал в Харбин 11 или 12 мая. Правда, в «Дневнике» генерала А. П. Будберга его имя впервые упоминается 10 мая: «Совершенно неожиданно главнокомандующим назначен появившийся откуда-то и, как говорят, специально привезённый сюда адмирал Колчак; сделано это ввиду выявившейся неспособности Плешкова заставить себя слушать. Надеются на имя и решительность адмирала, гремевшего во флоте».[852] Но, очевидно, адмирал в этот день, когда его избрали в Правление, был ещё в Пекине, и Будберг записал поступившие оттуда сведения.

Первые дни по приезде Колчак знакомился с городом и людьми. Многие харбинские названия заставляли вспомнить его родной город: Садовая улица, Первая, Вторая и Третья линии, Большой проспект, Крестовский остров… Но название главной улицы – Китайская напоминало о том, что здесь не Россия, а Сунгари, с её жёлтыми водами, мало походила на Неву.

В полосе отчуждения, включая Харбин, действовало несколько вооружённых формирований. Самый большой из них, Особый маньчжурский отряд атамана Семёнова, фактически Хорвату не подчинялся. Попытки закрепиться на русской территории не удались, и теперь отряд отходил к границе. В семёновском отряде насчитывалось до 5 тысяч человек.[853] В отряде полковника Н. В. Орлова, располагавшемся в Харбине, состояло около 2 тысяч человек – пехоты, кавалерии и артиллерии.[854] Этот отряд формировался примерно так же, как Добровольческая армия на Юге России, – из офицеров, спасавшихся от большевиков и разгулявшихся солдат и матросов. Однако сюда, на Дальний Восток, приток беженцев был слабее.

На восточном конце КВЖД, на станции Пограничная, обосновался отряд атамана И. М. Калмыкова. Маленький и тщедушный атаман, живший, как монах, в тесной каморке с железной кроватью и Библией, был одним из тех колоритных самодуров, коих выплеснули революция и гражданская война. В свой отряд он принимал решительно всех желающих, вплоть до беглых красноармейцев. Но расстреливал своих столь же беспощадно, как и чужих. Все члены отряда совершали примерно одни и те же безобразия, но почему одних он карал, а других нет – никто не мог понять.[855] Семёновский и калмыковский отряды получали деньги и оружие от японцев, грабили население, русское и китайское, а также скопившиеся на станциях составы. Калмыковский отряд был меньше семёновского. Другие отряды, сформировавшиеся в Харбине и на КВЖД, были совсем малочисленны.

11 мая в харбинских газетах было напечатано интервью с Колчаком, который обещал восстановить законность и порядок. Прежде всего адмирал решил прибрать к рукам орловцев, которые, как отмечал Будберг, по своему составу были «много лучше семёновских… меньше распущены и менее развращены».[856]

Колчак приехал в казармы орловского отряда, познакомился с командованием, побеседовал с рядовыми членами, принял приглашение на вечеринку, которая устраивалась в одной из рот по случаю её праздника. За праздничным столом поднимались тосты «за Родину», «за Белую мечту», «за главного вождя и героя адмирала Колчака». Адмирал говорил ответные тосты и, наверно, впервые за последнее время оттаял душой, оказавшись среди своих по духу людей и загоревшись их воодушевлением.[857]