Книга несчастных случаев - Чак Вендиг

и старался изо всех сил быть по отношению ко всем вежливым и обходительным, чтобы не раздражать. Никогда не нужно раздражать нормальных людей. Однако в своих мыслях уборщик красочно представлял себе, каково было бы привести их на каменное поле, положить одного за другим на камень и выпотрошить. И в первую очередь полногрудую блондинку-секретаршу. Он с большой радостью вспорол бы ей живот, от сисек до паха. От носа до кормы.)

Когда очередной день подсчета заканчивался, уборщик уходил с работы.

Иногда по дороге домой он сворачивал в Рэмбл-Рокс. В его мире там находился открытый театр. Устраивались концерты. По большей части местной самодеятельности, ничего серьезного. И был тоннель, часть подземного склада, где хранилось оборудование, – он всегда был заперт на замок. Однажды уборщик тайком проник туда в надежде, что тоннель позовет его домой, – что там, в темноте, он встретит демона, источающего зловоние мертвечины, ждущего его с распростертыми объятиями. Однако этого не случилось. Работники склада, залитого ярким светом люминесцентных ламп, просто выдворили его прочь.

Бродячие камни также были здесь, далеко за открытым театром, разбросанные среди колючих вечнозеленых растений. Уборщик время от времени блуждал среди валунов, словно червь, ползающий среди сломанных зубов. Не хватало одного: камня-алтаря. Он исчез. Вместо него не было ничего – лишь пустое, мертвое место. Ни камня. Ни жизни. Ни жучка, ни травинки. Лишь пятно безжизненной растрескавшейся земли.

Домом его была квартира над чужим гаражом.

Жил он скромно. Консервы и одна кастрюля. Койка. Толчок. Большего ему не было нужно. Он понимал, что когда-нибудь хозяин – старая высохшая мумия, не беспокоивший его кроме тех дней, когда приходил срок платить за жилье, но даже тогда он ограничивался лишь тем, что просовывал записку под дверь, – потребует заплатить за испорченные стены. Исписанные, утыканные кнопками, исчерченные красными линиями.

Фотографии, расчеты и страницы, вырванные из библиотечных книг по демонологии. Он знал, что демон исчез – перестал говорить с ним, – и он также перестал к нему обращаться. Когда-то он жил в бессмысленном, гротескном уюте павших миров, подбирая то, что попадалось по пути, алчно пожирая добычу, лениво охотясь. У него были подручные, и у него были жертвы. Тот мир ему нравился. Затем все это исчезло. Точнее, вернулось в исходное состояние, отрыгнулось обратно в нормальную вселенную, но не в ту, откуда он родом. В другую. Торговые марки были незнакомы: он ездил на машине «Ерисага Шевалье» 1998 года. Корейская марка, но собрана в Кентукки. Да и Корей здесь не две, никакого разделения на Северную и Южную. Только одна единая Корея.

Он родом не отсюда.

Его дом не здесь.

Поэтому у него снова появился план.

Он выбрал нескольких девочек. Пока еще не сделал им ничего плохого, даже не подходил к ним – но пристально наблюдал, фотографировал издалека, делал пространные записи. Теперь нужно было действовать быстро, сделать все сразу. В прошлый раз все беды возникли именно из-за того, что он обхаживал девочек слишком долго. Он уже определился с жертвами. Пока их было двадцать две – они являлись частью уравнения. Девяносто девять – и мир умрет.

«Все миры умрут», – надеялся он.

И тогда он сможет оставить это место и вернуться, не в тот мир, в котором родился, а туда, куда провалился, – куда унесла его молния. В свои охотничьи угодья. В свой настоящий дом.

И вот сейчас он сидел, восхищаясь фотографиями. Трогая их. Представляя фонтан крови. Смачный шлепок внутренностей о камни.

Он гадал, не нужно ли ему сперва сделать новый алтарь. Вот еще один момент, который требовалось обдумать. От этого гудело в висках.

И тут: стук в дверь.

– Уходите! – откликнулся он.

Но стук повторился. На этот раз настойчивый.

Он мысленно выругал себя за то, что ответил, ибо теперь незваный гость знал, что он дома. Однако нужно было поддерживать вид, будто все в порядке. Что-либо странное – и он опять спугнет свое стадо. Соль в том, чтобы играть роль обычного человека. Совершенно нормального. Работа уборщиком. Квартира. Жизнь. Бояться нечего, так точно, бояться нечего. Все честно и без утайки. Все мы здесь нормальные! Ха-ха.

Недовольно ворча, он открыл дверь.

– Прошу прощения, я сейчас занят… – начал было и осекся.

На пороге стоял мужчина. Незнакомый, сначала подумал он. Но нет. Знакомый. Хорошо знакомый, если заглянуть за изменившиеся черты.

– Ты!..

– Ну, здравствуй, Эдмунд Уокер Риз, – сказал мужчина, проходя в квартиру.

Он показался Эдмунду другим. Аккуратная стрижка. Опрятная бородка. Вот только шрам на голове никуда не делся. Не мог никуда деться. Эдмунд слабо усмехнулся. Однако усмешка продержалась на лице недолго: он увидел оружие, компактный короткоствольный револьвер с блестящим вороненым стволом.

– Как ты меня нашел, ворюга? Как ты сюда попал?

– Судьба поместила нас в один и тот же мир, – ответил Нейт, большим пальцем взводя курок. – Подумать только! Даже в один и тот же город. Однажды я тебя увидел. Увидел, как ты наблюдаешь за девочками в кафе-мороженом «Розалинда» в центре. Согласись, это смешно: там, откуда мы, оно называлось…

– «Розалита», – невесело усмехнулся Эдмунд.

– Лично мне «Розалита» нравилась больше.

– Согласен. Отличный ромовый пломбир с изюмом…

Нейт выстрелил ему в грудь. Эдмунд упал – не отлетел, а опустился медленно, плавно. Кровь пропитала рубашку, он почувствовал, как она струится по груди, стекая в промежность. Другой мужчина, убийца убийцы, развернулся, собираясь уйти. Последней мыслью Эдмунда Уокера Риза было то, что входная дверь изменилась. Другая ручка, и сама дверь синяя, а не красная. И петли показались странными. Как будто сделаны вручную, а не на станке. Как будто их смастерили из расплющенных молотком коробочек из-под мятных драже. И ручка – голова совы, вырезанная из дерева? Похоже, Нейта это также удивило. Он распахнул дверь и вышел. Риза захлестнул мрак: смерть наконец нашла его, пришла сквозь пространство и время.

Эдмунд Уокер Риз покинул этот мир.

Как, возможно, и другой человек.

Послесловие и благодарности

Я трижды пытался написать эту книгу.

В первый раз… Господи, как же давно это было! Короче, в тот раз получилась одна из моих «сундучных книг»[129] – в моем случае это означает настолько отвратительные произведения, что их следует положить в сундук со свинцовыми стенками, а сам сундук бросить в самую глубокую океанскую впадину, чтобы существование таких исключительно плохих книг не привело к какому-нибудь токсичному выбросу. Та книга была другой, совершенно другой, и все-таки первые узловые пункты в ней присутствовали: жуткая заброшенная угольная шахта, скрывающиеся в темноте