Айсберг - Джеймс Роллинс

«Пока я жив — борьба продолжается».

В коридоре послышался металлический стук. По ступеням лестницы к самой двери скатилась граната.

— Проклятье! — выругался Ковальски. Он бросился обратно ко входу, ухватился за запор и захлопнул дверь. — Прыгай!

Оба метнулись к стене по обе стороны дверного проема. Взрыв гранаты сорвал дверь с петель. Она взлетела в воздух, ударилась о ледяной потолок и упала в воду, подняв фонтан брызг.

Мэтт отшатнулся от двери. Ковальски махнул ему рукой:

— Давай в подлодку, я прикрою!

Держа автомат в одной руке, он вслепую выпустил длинную очередь в глубину коридора.

Мэтт бросился в бурлящее месиво и по-собачьи замолотил руками и ногами по воде. Ковальски отступал лицом ко вхо ду, с трудом преодолевая сопротивление воды, которая быстро заполняла помещение.

Уошберн и Том затащили Бейна на борт. Дженни и Петков были уже рядом с подлодкой.

Внезапно между ними в воздух поднялся фонтан воды. Люди разлетелись в стороны. Дженни на мгновение погрузилась под воду, но тут же вынырнула, подняв над головой Маки. Мальчик верещал от испуга. Адмирал медленно двинулся к ним, раздвигая воду грудью и руками.

На месте фонтана вдруг мелькнуло что-то белое. Мэтту сначала показалось, что это кусок льда, но бледное тело изогнулось, ударило хвостом по поверхности и исчезло под водой. Все замерли в ужасе, догадавшись, что это было.

Грендель.

Монстр, привлеченный звуками взрывов, очевидно, проник из океанских глубин внутрь дока сквозь одну из дыр в полу.

Дженни замерла, держа Маки на высоко поднятых руках. Мэтт огляделся вокруг. Гренделя нигде не было видно. Двигаться никто не осмеливался, опасаясь привлечь внимание хищника. Однако оставаться на месте они тоже не могли.

Мэтт сверился с часами. Двенадцать минут.

Он снова оглядел темное пространство стремительно наполняющегося водой озера. Грендель мог быть где угодно, выжидая удобного момента для атаки.

Скованные страхом, беглецы застыли по грудь в воде.

21 час 12 минут

На борту «Полар сентинел»

Перри уставился на экран монитора, внимательно изучая навигационную схему.

— Вы уверены, что это координаты ближайшего к нам взрывного устройства? — спросил он стоявшего рядом лейтенанта.

— Так точно, сэр.

«Черт!» Перри в очередной раз просчитал в голове время, необходимое для покрытия расстояния, и сверился с часами. Впервые в жизни ему захотелось, чтобы они не шли так точно.

Двенадцать минут…

С максимальной скоростью в пятьдесят два узла они, возможно, успеют добраться до первой бомбы, но до второй… Корпус лодки бешено вибрировал в такт с атомными двигателями, которые выдавали на десять процентов бо′ льшую мощность, чем предполагалось по проектной документации.

Забыв о мерах предосторожности, они неслись на всех парах к заветному финишу.

— Добавьте мощности, — приказал Перри.

— Но механики говорят…

— Я знаю, что они говорят, — раздраженно оборвал подчиненного капитан подлодки.

Он прекрасно понимал, что рискует всем, принимая такое решение. Возможности подлодки не безграничны. Советоваться с адмиралом Рейнольдсом у него не было времени, и вся ответственность ложилась на его плечи.

— Дежурный, передайте механикам, чтобы увеличили мощность двигателей еще на десять процентов.

— Слушаюсь, сэр!

Через несколько мгновений предметы, разбросанные на столах, задребезжали от увеличившейся вибрации. Казалось, подлодка стремительно несется по шпалам железной дороги.

Экипаж замер в напряженном ожидании.

Перри задумчиво мерил шагами перископную палубу. Незадолго до этого он разговаривал с Амандой. Будучи экспертом по динамике и строению льда, она подтвердила теоретическую вероятность глобальной катастрофы, которая могла быть вызвана взрывом «Полярной звезды».

— Скорость подлодки — шестьдесят узлов, — доложил дежурный оператор.

Перри посмотрел на лейтенанта, склонившегося над координатной сеткой. Тот с сомнением покачал головой:

— До первой бомбы еще десять миль.

«Придется выжимать из лодки еще больше».

— Соедините меня с инженерным отсеком, — приказал Перри.

21 час 15 минут

Ледовая станция «Грендель»

Мэтт стоял по плечи в воде. Вокруг полыхали огнем масляные пятна горючей жидкости. Грендель по-прежнему скрывался где-то рядом, на глубине, в готовности отреагировать на любое движение. Хищник терпеливо выслеживал добычу. Время от времени на поверхности появлялась едва заметная рябь, выдававшая его присутствие в темных водах затопленного дока.

Беглецы оказались в ловушке, а времени оставалось все меньше и меньше.

Десять минут.

От скрытого дымовой завесой входа послышался окрик:

— Не двигаться!

— Отлично! — простонал Ковальски. — Просто прелесть!

— Мы держим вас на мушке! — прокричал Крейг. — Стреляем без предупреждения при любой попытке сопротивления.

В подтверждение его угрозы тонкие лучи лазерных прицелов прорвались сквозь дым и заплясали на лицах беглецов.

— Всем оставаться на местах, — повторил Крейг.

Никто из беглецов двигаться и не собирался — в обманчиво спокойных водах озера их поджидала не менее серьезная опасность.

— Меня сейчас только танком с места сдвинешь, — пробурчал Ковальски.

В дымке у входа замелькали фигуры.

— Мне нужен только адмирал! И на этот раз без трюков! — донесся голос Крейга.

В трех метрах от Мэтта на поверхности снова показались круги.

Он встретился глазами с Дженни. «Только не двигайся!» — безмолвно взмолился Мэтт и посмотрел на часы.

Девять минут…

Надо было на что-то решаться, а выбор был незавидный: либо пули преследователей, либо грендели, либо ядерные бомбы. «Куда ни кинь — всюду клин. Вернее, смерть».

Мэтт снова взглянул на Дженни.

«Прости меня, — про себя произнес он и, повернувшись, двинулся к входу. — Пусть хотя бы у остальных появится шанс на спасение».

21 час 16 минут

Увидев движение Мэтта, Петков сразу понял, что тот решился на самопожертвование. Американец хотел отвлечь внимание гренделя на себя и дать возможность остальным безопасно добраться до подлодки. Адмирал перевел взгляд на ребенка, которого женщина держала на руках.

Петков все еще немного ревновал эскимосского мальчика к своему отцу. Петков-старший отдал ребенку всю любовь, которой в детстве адмиралу так не хватало, и в конце концов пожертвовал всем, чтобы спасти жизнь приемного сына. В то же время Виктор чувствовал, что Маки стал ниточкой, вновь связавшей его с отцом. Именно любовь к ребенку помогла Владимиру Петкову вновь обрести человечность.