Черный свет - Стивен Хантер

Со временем промежутки между страшными снами увеличивались, как-то в конце сентября Расс вдруг осознал, что уже почти целый месяц спит спокойно.

Значит, пришла пора уладить последнее.

Дом оказался маленький, гораздо меньше, чем он ожидал, так что он даже перепроверил, не ошибся ли адресом. Нет, не ошибся. День выдался чудесный — по-осеннему прохладный, но ясный; извечный оклахомский ветер срывал с деревьев сухие листья.

Расс вылез из машины, прошел к дому и поднялся на крыльцо.

«Чувствуешь себя, как идиот», — думал юноша.

Он постучал, дверь отворилась — на Среднем Западе люди открывают, не спрашивая, кто там. На пороге стояла молодая женщина лет двадцати восьми, поразительно красивая, стройная, с рыжеватыми волосами и белой кожей, усыпанной веснушками.

— Вам кого? — спросила она.

— Вы Холл и?

— Да. Простите, с кем...

— Я — Расс.

Взгляд ее оставался бесстрастным. Очевидно, его имя ей ни о чем не говорило.

— Расс Пьюти, — объяснил юноша. — Здесь живет мой отец.

— Расс! Расс! О Боже, Расс, я не узнала тебя. Столько лет прошло. Ты ведь тогда был еще подростком. Входи же, входи, он будет так рад!

Женщина чуть ли не силком втащила его в дом, представлявший собой скромное, но чистое жилище с множеством книг и журналов по оружию. Взгляд Расса скользил вокруг, выхватывая детали: вон телевизионная программа, а там кроссовки «Найки», — судя по размеру, отцовские, на столе чековая книжка — очевидно, кто-то оформлял платежи; на стене — коллекция наград, выданных полицейским департаментом штата Оклахома. Все эти мелкие проявления налаженного семейного быта вызвали у Расса раздражение и обиду, но он постарался запихнуть поглубже их, твердя себе: «Ничего не поделаешь. Такова жизнь».

Где-то рядом надрывался телевизор — шла трансляция футбольного матча.

— Бад, Бад, дорогой, представляешь, кто у нас?

— Черт побери, Холли, — донесся из соседней комнаты раздраженный голос отца. — Четвертый период идет. Кого пр...

— Бад, это Расс!

— РАСС?

В дверном проеме выросла огромная фигура. Отец стал еще больше походить на Джона Уэйна. Седые волосы коротко острижены, с лица исчезла бледность и угрюмое выражение, не покидавшее его несколько лет назад, когда он лечился после ранения. Расс тогда учился на первом курсе.

— Боже мой, Расс, как же я рад тебя видеть! — воскликнул отец, широко улыбаясь.

— Привет, папа, — поздоровался Расс с некоторой робостью в голосе, вдруг вновь почувствовав себя четырнадцатилетним мальчишкой.

— Он так счастлив, — твердила Холли, отирая слезы. — Только на днях говорил мне: о Боже, как же я соскучился по Рассу.

— Холли, принеси мальчику пива. Нет, принеси мужчине пива. Господи, как он возмужал. Я разговаривал с твоей матерью по телефону. Она сказала, ты решил возобновить учебу в университете.

— Буду учиться в Вандербилтском университете. Это в Теннеси.

— Я слышал, хорошее заведение.

— Очень хорошее. И мне там будет лучше. Оно не совсем на востоке.

— Думаешь по-прежнему заниматься журналистикой?

— Да. Во всяком случае, попытаюсь. Моя специализация — английский язык и литература. Хочу осуществить кое-какие идеи.

— За этим и ездил в Арканзас?

— Да. Ты не поверишь. Я решил описать историю жизни Лэймара Пая, — стал рассказывать он. — Вот и отправился туда, чтобы исследовать его корни. Происхождение у него занятное.

— Зачем, Расс? Зачем тебе это нужно? Он же бандит, жестокий мерзавец. Жил, как нелюдь, и подох в дерьме. Столько зла людям причинил.

— Да, знаю, папа. И я хотел выяснить, почему он стал таким?

— Ну и как, выяснил?

— Да, — ответил Расс. — Выяснил. Тут сказались и наследственность, и воспитание. Ладно... лучше расскажи о себе. Ты выглядишь потрясающе! Чем занимаешься, как живешь?

Они проговорили три часа.

* * *

Солнце пряталось за блеклыми облаками. День был серый и пасмурный. Вдалеке белела тюрьма — единственное светлое пятно на хмуром фоне, заколдованный замок.

По склону невысокого унылого холма поднимался рослый худощавый мужчина. Он шагал между надгробий с именами давно позабытых уголовников и негодяев. Некогда они безжалостно творили зло, а теперь лежали под землей в американской глуши, где их никто и никогда не оплакивал. Нестихающий ветер со свистом поднимал с земли клубы песка и пыли, поземкой стелившихся между могилами.

Наконец мужчина остановился у надгробия, которое искал.

«Лэймар Пай. 1956 — 1994» — только и было нацарапано на нем.

— Это был настоящий зверь, — произнес кто-то за спиной у Боба.

Он обернулся и увидел того самого старого негра из бесконвойных, который выполнял обязанности кладбищенского смотрителя и в его прежний приезд с Рассом показал им могилу.

— По-моему, я видел тебя здесь несколько месяцев назад, — сказал негр, сосредоточенно морща лоб.

— Да, это был я.

— Ты и тогда искал старину Лэймара, да?

— Верно, мы навещали его могилу.

— Посетители тут большая редкость. Пожалуй, за все время к Лэймару приходили только ты да тот парень, что был тогда с тобой. Дай-ка припомнить, может, кто еще. Нет, больше никого не было.

Боб смотрел на могильный камень, хотя смотреть, в сущности, было не на что. Обычная пыльная плита.

— Плохой был человек, очень плохой, — продолжал смотритель. — Хуже него в тюрьме не было. Как плохо жил, так и умер. Весь насквозь мерзавец. Как начал жизнь мерзавцем, так им и кончил.

— Да, ублюдок еще тот, — промолвил Боб. — Этого никто не отрицает.

— Зло в чистом виде, — рассуждал негр. — Думаю, Господь специально послал его к нам. Чтобы показать, что есть настоящее зло.

— Может быть, — согласился Боб. — Но насколько мне известно, кто-то постарался вколотить в него это зло. Люди, а не Господь. Так частенько случается, когда ты никому не нужен, когда всем на тебя плевать.

Старик лишь взглянул на него, не зная, что прибавить к сказанному.

Послышалось тарахтение приближающихся машин. Мужчины обернулись. По дороге полз трактор с ковшом в сопровождении длинного черного катафалка.

— Это что такое, черт побери? — удивился негр.

Боб извлек из куртки какой-то документ.

— Держи. Это следовало отдать начальнику, но, поскольку его нет на месте, я, пожалуй, отдам тебе.

Озадаченный старик развернул бумагу, корявыми пальцами напялил очки и стал разбираться в написанном.