Сожженная карта. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ

горючего, которые служили мне опознавательными знаками. Правда, я сам мог сдвинуть их, когда спускался, – тогда беспокоиться нечего. Некоторое перемещение предметов в куче неизбежно. Вполне возможно, это сделала кошка, которая, спасаясь от собаки, прыгнула на бочку.

Над головой по эстакаде один за другим пронеслись несколько огромных трейлеров. Когда они проехали, продавец насекомых сказал уныло:

– Предлагаю пари. Пари, что они еще не добрались сюда. Спорим?

– На что?

– На ключи от джипа.

– Меня сейчас беспокоят проблемы более важные. Теперь, когда я буду здесь не один, а вдвоем с вами, придется пересмотреть меры защиты против возможного вторжения.

– Если говорить о проблемах, то я бы хотел начать с уборки. – Продавец насекомых ехидно улыбнулся. – Бродячие собаки с этой свалки – они не то что вторгнуться, близко подойти не дадут. Ну и вонища, раз вдохнешь – голова раскалывается.

– Это из-за погоды. Пахнет известью, которой здесь все продезинфицировано.

– Только и всего?.. А что касается мер защиты – то вы слишком много о них думаете. Когда капитан такой затворник, надеяться на дальнее плавание не приходится.

– Даже если продаешь обыкновенную кастрюлю или чайник, твой долг – позаботиться, чтобы они не пропускали воду. Тем более это необходимо, когда речь идет о корабле, – течь может стоить жизни экипажу.

– Не подумайте, что я возражаю против мер обороны или защищаю зазывалу. Просто я считаю, что капитан обязан иметь более широкие взгляды…

– Вы же сами говорили, что с ними нужно держать ухо востро.

– Не стоит относиться к этой паре с предубеждением. Если им все-таки удалось преодолеть все препятствия и проникнуть внутрь, не заслуживают ли они награды?

– Вы правы, но женщине вряд ли это было под силу.

– Если взбираетесь даже вы… Простите, оговорился, сорвалось с языка. Капитан должен быть великодушным… эта оговорка свидетельствует лишь о моей искренности. К тому же мы живем в век, когда женщины совершают восхождения даже на Гималаи. Но все же вы, пожалуй, правы, вряд ли ей это удалось – собаки, гора хлама.

Мне тоже начало так казаться. Шарахаюсь от собственной тени. Маловероятно, что с входа (отныне, вслед за продавцом насекомых, будем называть его трапом) снят висячий замок. Не зря ли я вообще взял в помощники этого продавца, перестраховщик проклятый?

– Ладно. Если собаки приблизятся, я буду их отгонять. – Заглушив мотор, мы вышли из машины. Я отдал ему маленький фонарик, а своим, большим, стал светить под ноги. – Откроете дверь со стороны сиденья водителя, за ней – туннель, так что берегите голову. До входа метров девять. Я вас догоню.

Продавец насекомых ухватился за веревку и начал карабкаться вверх, земля и песок сыпались из-под его ног. Я это делаю ловчее. Нельзя забывать, что склон очень крутой и на нем весь этот хлам едва удерживается. Если не знаешь, куда ступать, нужно быть обезьяной, чтобы взобраться наверх. Ко мне подкралась черная, худая, длинноухая псина. Решила познакомиться? Собаки-то признавали меня за главного благодаря моему умению выть, а вот признают ли люди? Я надел резиновые сапоги и рабочие перчатки. Продавец насекомых помахал фонариком и исчез в кабине «субару». Увидев, что веревка перестала качаться, я ухватился за нее и полез вслед. Взбирался твердо и уверенно, испытывая даже некоторое чувство превосходства. Ржавая железная дверь. Сразу за ней вход в туннель – четырехугольник, каждая сторона которого метр сорок семь сантиметров. Далеко впереди мерцал фонарик продавца насекомых. До сих пор не могу понять, с какой целью были выбраны именно такие некруглые цифры для определения размеров туннеля. Только у входа вделана металлическая рама, весь остальной туннель – голый камень со следами от электропилы. Под ногами – ржавые рельсы. Судя по ширине, обычная колея для вагонеток. Туннель перпендикулярно проходит под городским шоссе и тянется дальше еще метров пять. В этом месте прямо над ним находится табачная лавка моей родной матери (то есть мой дом). Продвигаясь по туннелю, слышишь, как меняются звуки. Высокие поглощаются каменными стенами, и остаются лишь низкие, напоминающие подземный гул. Вой ветра, шум моря, шуршание покрышек автомашин, проносящихся по автостраде, – все они чем-то напоминают звук хлопающего на ветру огромного тента.

– Дело нешуточное. Не могу найти замка. Подойдите сюда, – послышался далекий, точно в телефонной трубке, мрачный голос продавца насекомых.

– Он с левой стороны засова. Слева от вас…

– Подойдите сюда и посмотрите сами. Засов отодвинут.

Так. Замок исчез. Не заметить его было бы невозможно – внушительный, диаметром пять сантиметров, из нержавеющей стали. Кто-то открыл дверь. Замок висячий, и его мало просто отпереть, нужно еще вынуть из засова. А оставлять замок нам в качестве подарка они, конечно, не собирались. Пробрались все-таки. Жаль, что нет замочной скважины, через которую можно было бы заглянуть внутрь. Я присел на корточки перед железной дверью и прислушался. Но разобрать ничего не смог – слишком много доносилось оттуда звуков.

7. Ловушки и унитаз

– Опередили. Зря я предлагал пари.

Продавец насекомых говорил шепотом, отирая полой рубахи пот с подбородка. Оголилась белая грудь, на животе виднелось багровое родимое пятно величиной с ладонь.

– Сами же говорили, что я превышаю необходимую оборону.

– Но действительно ли это зазывала со своей подругой? Никто другой не мог сюда попасть?

– Да бросьте вы. Ключа больше ни у кого нет.

– Машины я тоже нигде не видел, к тому же не могу представить себе, как они отыскали кратчайший путь, пользуясь только планом.

– Может быть, приехали электричкой-экспрессом?

– Какой еще электричкой?

– Если им удалось сразу же сесть на экспресс, то они, безусловно, могли опередить нас. Потушите фонарь.

Дверь – из толстого, сантиметрового, железа, тяжелая, и на петли приходится большая нагрузка. Поэтому, когда открываешь ее, она немного перекашивается. Нужно потянуть на себя, чуть приподнять и надавить сбоку, тогда дверь открывается легко, без скрипа. Я прислушался. Звуки, похожие на рокот волн, на шум в морской раковине, на звон падающих капель… слишком тихо. Я распахнул дверь и попал в тамбур, пол которого устлан криптомериевыми досками. Ухватившись за мой пояс, продавец насекомых шел сзади. Если вход в ковчег считать трапом, то место, где мы очутились теперь, следовало бы назвать не тамбуром, а люком. Мы оказались на площадке лестницы, ведущей вниз, в трюм. Запах сырости и плесени, полная тьма. Ни шороха, ни звука. Куда же подевались взломщики? Меня охватило тяжелое предчувствие.

Я не предупредил еще продавца насекомых, что по всему кораблю установлены устройства против непрошеных гостей. Например, сама лестница, ведущая в трюм, уже таит в