Трое - Валери Перрен

Существует два варианта дальнейших действий.

Можно доехать до Шалона, бросить машину в центре, найти бар «Гексагон», заказать горячий шоколад, дозвониться до Изабель и уговорить прийти на свидание. «Я жду вас, сижу в глубине зала, за столиком на двоих напротив зеркала. На мне темно-синий бушлат. Я не стронусь с места, привяжу себя к стулу, если понадобится, чтобы никто не выставил меня на улицу после закрытия. Приходите, вам это ничего не будет стоить. Встретимся и куда-нибудь пойдем – по вашему выбору. Заняты? Много работы? Слабая отговорка…»

Эмманюэль ждет незнакомку.

И не может вспомнить свое предыдущее свидание.

Она появляется. Улыбается ему. Оказывается еще красивее, чем на фотографиях. Дамамму нравится ее голос, руки, аромат знаменитых герленовских духов L’Heure bleue[195] и серебряный браслет на правом запястье.

Они понравились друг другу с первого взгляда. Не пришлось искать темы для разговора. Изабель заказала горячий шоколад. «Последую вашему примеру, – сказала она. – Вы уже встречались с кем-нибудь через это сайт?» – «Нет, вы первая». – «Лжец». – «Поклянусь, чем захотите. А вы? Оценили других мужчин?» – «Нет, вы первый». – «Врушка». – Клянусь всем святым…»

У Изабель прекрасные манеры, и он ей нравится, это ясно по выражению лица. Впервые за два года ему легко дышится, он чувствует себя желанным. Почему бы не провести с Изабель вечер, а потом и ночь? Можно встретиться завтра, потом на следующей неделе.

Эмманюэль задает вопросы, чтобы разговорить ее. «У вас две сестры, так?» Чу́дный голос, умные ответы, ровные белые зубы, чувственный рот. Изабель часто касается пальцами шарфа на шее. Пальто она не сняла, только расстегнула. Он замечает хороший маникюр, но без лака, губы едва тронуты блеском, большие голубые глаза смотрят внимательно, взгляд умный. «Великолепная кандидатка, – думает он, – будь это выборы, она бы их выиграла!»

Он коротко рассказывает Изабель о компании Дамамм, говорит, что намерен все продать, освободиться от наследия семьи.

«Хочу начать с нуля… Знаю, знаю, звучит нелепо, но я серьезно… Вы часто ездите верхом?» – «При любом удобном случае, вечерами после работы, по субботам и воскресеньям. Может, перейдем на «ты»?» – «Договорились… Ты красивая». – «Ты тоже недурен».

Ему по душе ее прямота. Наверное… Он перестал понимать, что любит, а что нет. Там будет видно.

Два варианта.

Эмманюэль не едет в Шалон, не встречается с Изабель, не идет на контакт и навечно застывает в треклятом настоящем.

Он возвращается в Ла-Комель, заходит домой, берет одно из охотничьих ружей отца, находит Нину в приюте и убивает ее из двустволки. Двух патронов хватит, чтобы стереть ее с лица земли. Он не станет слушать объяснений, просто выстрелит – и все.

Нет, не так. Он заставит ее встать на колени, просить прощения и молить о пощаде, потом найдет в Лионе Больё, дома или в комиссариате, и – бах! – лицо красавчика разлетается на куски. «С Новым годом, – скажет он. – И будь здоров, мразь!»

Он может выбрать между прошлым и настоящим. Нина осела в настоящем и мешает ему обрести свободу. На то, чтобы принять решение – двигаться вперед или развернуться, – есть пять километров. Миновав пункт уплаты дорожной пошлины, он доезжает до Шалона, проверяет, нет ли поблизости дорожных полицейских, и возвращается на А6, в сторону Ла-Комели.

* * *

Сначала Нина не поверила Лили, когда та сказала: «Твой муж убился на шоссе…»

Следующей была мысль об Этьене. Что он сделал, уйдя из приюта? Что спровоцировал? Совпадения быть не может.

Через три недели после похорон Эмманюэля Лили с Ниной отправились на кладбище, навестить Пьера Бо. Потом они сходили к Эмманюэлю, которого положили в семейную могилу. Ге и Анри-Жорж поместили на черном мраморе табличку «Нашему любимому сыну» без фотографии.

Почему Эмманюэль ехал по встречной полосе? Произошла авария или он покончил с собой из-за того, что наговорил ему Этьен? Они виделись?

Этого она никогда не узнает. Нина вздрогнула и застыла, ощутив присутствие человека, чью фамилию все еще носила. Муж словно бы кружил вокруг нее, переполненный ненавистью за то, что он мертв, а сбежавшая жена – нет.

Она не вернется.

За воротами кладбища Нина включила телефон и услышала голос Эмманюэля из Зазеркалья, из далекой прошлой жизни. Десятки сообщений с угрозами, воплями, рыданиями и мольбами. «Где ты? Вернись, я тебе ничего не сделаю».

Она прослушала их все, до конца, надеялась услышать голос Адриена. Услышать: «Нина, это я».

Ничего.

Она все стерла и попросила Лили отвезти ее в офис Национального агентства занятости. Нужно встать на учет, чтобы найти работу, квартиру, новую жизнь.

31 декабря 2017

На пляже Аренелла готовятся праздновать сочельник. Человек сто палермцев, в основном живущих в домах с видом на море, разожгли гигантский костер. Поставили столы, застелили их бумажными скатертями, прижали углы вазами с фруктами, и каждый принес еду, посуду и выпивку.

Мы купили оливковое масло, большую фокаччу с травами и помидорами, разные салаты, соленую соломку и хрустящие хлебцы, миндаль, сицилийскую выпечку, виски, вино и присоединились к обществу.

Две огромные стальные кастрюли с кипящей водой ждут, чтобы в них засыпали лингвини. Их будут подавать с томатным пюре, давленым чесноком и пармезаном.

Все принарядились и выглядят очень элегантно.

Мы были бы почти счастливы в этой идиллической обстановке, среди шумных, веселых, жизнерадостных иностранцев, если бы сумели забыть о скорой разлуке и призраках Валентина и Мари-Кастий, пристроившихся к Этьену. Здешние люди светятся изнутри – как Нина, когда улыбается.

Этьен сегодня в белых штанах и белой рубашке. У него под глазами тени, он словно тает день за днем, яркий голубой цвет его глаз стал «жиже» – виноват, скорее всего, лекарственный коктейль, держащий его в состоянии перманентного оцепенения. И все-таки наш друг улыбается…

Мы с Ниной уверены, что завтра утром он совершит свой «побег».

Этьен все предусмотрел, но он не в курсе, что нам известен его план провести последнюю ночь в Палермо и уйти, оставив на столе деньги на паром и бензин. В детстве он подсовывал в наши рюкзаки денежки на конфеты в бассейне.

А еще Этьен в кои веки сам сочинит послание. Прощальное. Что-нибудь вроде «Спасибо, что составили компанию. Я умру спокойным…».

– «Помереть» или «памереть»? – спросил он, одеваясь перед выходом из пансиона.

Нина ответила как ни в чем не бывало:

– Конечно, «о», но глагол «жить» спрягать проще, там без вопросов.