Русские разборки - Джеки Коллинз

— Одну минутку, красавица. — Зиппи предпринял попытку спасти ситуацию. — Это ведь я тебя открыл, так что имей хоть каплю благодарности и прими деньги, которые мистер Даймонд выплатит нам обоим за то, что мы будем держать рот на замке насчет его чернокожей доченьки.

Дайан задрожала от гнева.

— Мы будем держать рот на замке? — вскричала она. — Либерти моя! И она не продается! Вон отсюда, и чтобы я вас тут больше не видела! Ты — мразь, Зиппи!

Зиппи сделал шаг в ее сторону.

— Бабы! — Он закатил глаза. — Семь пятниц на неделе! Мы с ней обо всем договорились. — Он мертвой хваткой схватил ее за руку и прошипел: — Заткнись! Если не закроешь рот, все дело провалишь!

Дайан была в шоке. За что ей все это? Какое им дело до ее жизни?

— Миллион баксов! — продолжал шептать Зиппи. — Он платит бабки, мы их делим поровну и разбегаемся, и твоя девка остается при тебе.

На нее что-то нашло. Ее охватила такая злость, что она лишилась дара речи. Зиппи оказался подлецом из подлецов и еще ее приплетает! Еще притащил этого Реда Даймонда — хочет ей всю жизнь отравить?!

— Вон! — прошипела она.

— Я никуда не уйду, милочка, пока ты не поймешь, что надо соглашаться. В противном случае я превращу жизнь твоей крошки в ад.

Она хладнокровно высвободила руку. Подошла к полке, где под стопкой журналов у нее лежал пистолет.

— Полагаю, о миллионе мы договорились, — сказал Зиппи, поворачиваясь к Реду.

— Ты невежда, — начал было Ред, — а с невеждами я…

Не дав ему договорить, Дайан трясущимися руками наставила пистолет на Зиппи.

— Пошел вон! — с расстановкой повторила она.

При виде направленного на него ствола Зиппи побледнел как смерть.

— Т-ты… погоди… милочка, — пролепетал он. — Ты… это… опусти пушку.

— Эй, вы что тут мне за спектакль разыгрываете? — проревел Ред и схватил Дайан за локоть. — Я не деревенщина, чтобы покупаться на такую дешевку.

— Девка спятила, — сказал Зиппи. Левый глаз у него задергался еще сильнее — деньги на глазах уплывали. — Сумасшедшая. А ребенок — ваш! Надо вам девчонку к себе забрать, подальше от этой шлюхи, пока такой же не стала. Дайте нам за нее два «лимона» — еще спасибо потом скажете. Говорю вам, она…

Собрав все силы, Дайан вывернулась и бросилась на Зиппи. Ред попытался предотвратить драку. Все трое сцепились, и вдруг — бах! — раздался выстрел, и Зиппи осел.

Дайан бросила последний взгляд в зеркало. «Пока еще ничего, могу еще нравиться, — подумала она. — Если захочу».

Но она не хотела.

Ей было тридцать восемь лет, из которых последние девять она провела, отгородившись от внешнего мира. Девять лет она прислуживает Реду Даймонду, следит, чтобы у него было все, что нужно, и никогда надолго не покидает его дом на 68-й улице. Так ей спокойнее.

И вот теперь Ред Даймонд собрался открыть их тайну, по крайней мере часть ее. Но не в отношении Зиппи, нет! Этого никто никогда не узнает, это останется их тайной навсегда.

С высоко поднятой головой Дайан направилась наверх. Что бы ни случилось, она готова встретить это с достоинством.

Сначала они поссорились, потом помирились, и это примирение было столь радостным, что, когда зазвонил телефон, Эми с легким сердцем сняла трубку. Было утро четверга, светило солнце, Макс знал о ее с Джетом отношениях, а значит — ее терзания и страхи остались позади.

Рядом лежал Джет, он еще спал и сладко посапывал. Эми взяла трубку. От гневной тирады обычно выдержанной и корректной Нэнси она онемела.

— Ты видела газеты? — кипела Нэнси. — Подумать только, что они пишут! Наше доброе имя полощут кто во что горазд. Какой позор! Да я этих поганых писак по судам затаскаю!

— Мама, успокойся!

— Это ты успокойся!

— Ну, не я же кричу.

— Вот почитаешь всю эту мерзость — тогда я посмотрю на тебя, — зловеще предрекла Нэнси.

— А зачем ты это все читаешь?

— Как же не читать, когда прислуга собралась на кухне и над нами потешается.

— Мама! Ты наверняка преувеличиваешь.

— Все! Отныне — никаких связей с семейством Даймондов. Довольно! Ты меня поняла, Эми? Я больше не дам нас позорить!

— Да, мама, — терпеливо ответила та. — Я тебе потом позвоню.

Она положила трубку и взглянула на Джета. Тот продолжал спать, одна рука закинута за голову, живот обнажен — накачанный пресс и бегущая от пупка вниз дорожа темных волос.

Интересно, что еще могли написать газеты, что мама так раскипятилась? Впрочем, кто этим репортажам верит, так что какая разница?

Вчера, после секса, они с Джетом опять проговорили целую вечность, пока не уснули в объятиях друг друга. И сегодня она встала с чувством, что с ее плеч свалился огромный груз. Какое облегчение — знать, что свободна!

Чем больше она думала, тем яснее становилось, что решение связать свою судьбу с Максом было и вправду ошибкой. Он, наверное, и сам это поймет? Они вряд ли смогли бы стать супружеской парой. Может быть, дело еще и в разнице в возрасте? Кино, музыка, книги — у них абсолютно разные вкусы. С Джетом наоборот — они совпадают во всем. Оба обожают приключенческие фильмы, любят одни и те же музыкальные группы, а из книг предпочитают старые добрые триллеры типа Джона Гришема или Джеймса Сигела. Даже по телевизору они смотрят одно и то же — «Шпионку» и «Сайнфелд». Джет похвастался, что в Милане даже отыскал два первых блока сериалов на диске. Ну, разве не замечательно? Мужчина, с которым можно вместе смотреть телевизор. Макс же считал это пустой тратой времени.

Не приготовить ли Джету завтрак? Что он любит? Чай? Кофе? С сахаром и сливками? Кашу или яичницу?

Она так мало о нем знает, а кажется, что знает все. Он рассказал ей о своих прошлых прегрешениях, как шатался по всему Нью-Йорку, будто зомби, как, одуревший от наркоты и пьянства, спал с кем ни попадя.

Он рассказал ей и несколько ужасных историй из семейной жизни. Скорый на расправу отец, мать-алкоголичка, детство с бесконечными наказаниями и ссоры между родителями.

Потом Италия и исцеление. И Джанна — тут он счел нужным сообщить, что, конечно же, не любит ее. «Эми, я тебя люблю, — сказал он. — Ты моя половинка, понимаешь? Другие женщины для меня больше не существуют. Мне никто больше не нужен. Это навсегда».

Сейчас, припомнив этот разговор, Эми тоже улыбнулась. «Другие женщины для меня больше не существуют. Мне никто больше не нужен. Это навсегда».

Какое ребячество! И как приятно это слышать. До чего же она его любит!