О Китае - Генри Киссинджер

Для продвижения такого процесса Китай приветствовал иностранные инвестиции, частично направленные в Специальные экономические зоны на побережье, где предприятиям предоставлялось больше свободы действий, а инвесторам предлагались особые условия. Поскольку в прежние времена в XIX веке в Китае негативно относились к «иностранным инвесторам» на побережье — и с учетом той примечательной роли, какую этот опыт сыграл при формировании китайской национальной идеи, — это был шаг значительной смелости. Он также показал готовность — в какой-то степени беспрецедентную — покончить с вековыми представлениями о китайской экономической самодостаточности путем присоединения к международному экономическому порядку. К 1980 году Китайская Народная Республика стала членом Международного валютного фонда и Всемирного банка, после чего иностранные займы стали поступать в страну.

Последовала систематическая децентрализация. Сельскохозяйственные народные коммуны распустили, им на смену пришли так называемые центры семейного подряда, на практике означавшие семейные фермы. Для других предприятий разработали различия по формам собственности и управления. Собственность остается в руках государства, управление в большинстве случае отдается в руки менеджеров. Соглашения между властями и управленческим аппаратом определяют функции каждой из сторон при большой свободе действий для управленцев.

Результаты этих перемен оказались впечатляющими. В период между 1978 годом — когда были объявлены первые экономические реформы — и 1984 годом доходы китайских крестьян удвоились. Частный сектор, получивший стимул за счет восстановления индивидуальной экономической инициативы, достиг около 50 % внутреннего промышленного производства в экономике страны, почти полностью управлявшейся по правительственным директивам. Валовой внутренний продукт рос в среднем на 9 % ежегодно на протяжении всех 1980-х годов — беспрецедентный и почти ничем не объяснимый период экономического роста, продолжающегося и на момент написания этой книги[598].

Такие достижения, несомненно, зависели от уровня компетентности тех, кому поручили проводить реформы. Это стало темой беседы с Дэн Сяопином в 1982 году. В ответ на мой вопрос, идет ли омоложение кадров в нужном направлении, Дэн ответил так:

«ДЭН: Да. Я полагаю, что могу так сказать. Но этот процесс далеко не завершился. Нам еще надо его продолжить. Проблема в сельском хозяйстве пока не решена. Нам не следует торопиться. Два года назад мы поставили на посты первой линии премьера Чжао Цзыяна и Ху Яобана. Вы, наверно, обратили внимание на то, что у нас 60 % членов ЦК партии люди, которым за 60, но многим около 40 лет.

КИССИНДЖЕР: Я заметил это.

ДЭН: Но этого недостаточно. Нам надо проделать работу по возвращению старых товарищей. Именно поэтому мы создали Комиссию советников. Я сам предложил стать Председателем Комиссии советников. Это значит, что я лично хочу постепенно снять с себя все политические регалии и занять положение советника.

КИССИНДЖЕР: Я заметил, что ряд коллег, хотя по возрасту старше Председателя, однако не входят в Комиссию советников.

ДЭН: Это потому, что наша партия очень старая. Необходимо сохранять некоторых старых людей на первой линии в руководстве. Но эта проблема будет постепенно решена.

КИССИНДЖЕР: Мне объясняли проблему „культурной революции“ тем, что многие стали кадровыми работниками, не имея такого высокого уровня образования, как было раньше. Это действительно проблема, и если так, то сможете ли вы как-то ее решить?

ДЭН: Да. Наш критерий выбора кадров на ответственные посты таков: они должны быть революционерами. Они должны быть молодыми. Лучше образованными. Профессионально компетентными. Как я говорил, XII съезд партии продемонстрировал не только продолжение новой политики, но и обеспечил преемственность кадров и кадровой политики».

Спустя пять лет Дэн Сяопина по-прежнему волновала проблема омоложения партии. В сентябре 1987 года он сообщил мне, что собирается сказать на запланированном на октябрь очередном съезде партии. Загорелый, отдохнувший, в свои 83 года демонстрирующий сохранившуюся жизненную энергию, Дэн Сяопин рассказал о своем желании назвать предстоящий съезд «Съездом реформы и открытия для внешнего мира». Чжао Цзыян получит ключевой пост генерального секретаря коммунистической партии и сменит Ху Яобана. Нужно будет в связи с этим выбрать нового премьера. Ху Яобан «совершил некоторые ошибки», как сказал Дэн, предположительно позволив зайти далеко студенческим протестам в 1986 году, но он останется в Политбюро (в отличие от прежних времен, когда снятые с высоких постов лица отстранялись также в целом от участия в политической жизни). Ни один из членов Постоянного комитета (исполнительный орган коммунистической партии) не сохранит два поста одновременно, что позволит ускорить передачу руководства новому поколению высокопоставленных лиц. Остальные «пожилые люди» уйдут в отставку.

Дэн, как он сам объяснил, перейдет от экономических к политическим структурным реформам. Это будет намного сложнее, чем проводить экономическую реформу, поскольку «будут вовлечены интересы миллионов людей». Разделение труда между коммунистической партией и правительством изменится. Многим членам партии придется сменить работу, когда профессиональные управленцы станут секретарями парткомов.

Но где проходила грань, разделяющая политическое руководство и административную работу? Дэн Сяопин ответил, что идеологические вопросы останутся за партией, а практические дела — за управленцами. На просьбу привести пример Дэн отметил: поворот к союзу в сторону Советского Союза будет однозначно идеологическим вопросом. Из моих многочисленных бесед с ним я пришел к выводу, что данный аспект не будет частой темой бесед. По дальнейшим размышлениям я задавался вопросом: начав обсуждать такую ранее немыслимую концепцию, не давал ли Дэн Сяопин тем самым понять, что Китай решал «за» и «против» возврата к большей свободе дипломатического маневра.

Предложения Дэн Сяопина в политическом плане не имели прецедента в опыте коммунистических стран. Как он планировал предложить на съезде, коммунистическая партия сохраняет общую руководящую роль в экономике и политической структуре страны. Но постепенно она отойдет от прежних позиций осуществления контроля над конкретными вопросами повседневной жизни Китая. Дэн утверждал, что широкие реформы будут проводиться «в организованном порядке». Китай сейчас сохраняет стабильность и «должен оставаться таким, если хочет продолжать развиваться». Его правительство и народ «помнят хаос „культурной революции“» и никогда не допустят его возврата. Реформы в Китае «не имеют прецедента», это будет неизбежно означать, что «могут быть совершены какие-то ошибки». По его словам, огромное большинство народа поддерживает текущие реформы, но для их успеха потребуется «смелость» и «осторожность».

Как оказалось, это не были абстрактные рассуждения: Дэн Сяопин вскоре будет вынужден столкнуться с напряженностью, как бы вытекавшей из его программы «упорядоченных» реформ. Пока почти во всем мире удивлялись высоким темпам экономического роста Китая, а десятки тысяч студентов направлялись на учебу за границу, менялись стандарты жизни внутри страны, появились примечательные признаки новых подводных течений, вырывавшиеся на поверхность.