Тот, кто знает. Том 2. Перекресток - Александра Маринина

- В любом случае твоя дочь не должна была взламыватьдверь и отбирать для себя книги, - ответила Наташа уже совсем спокойно, хотявыпад сестрицы насчет ее влюбленности в Марика прозвучал грубо и оскорбительно.- Ты не можешь принимать никаких решений и высказывать какие бы то ни былосуждения. Есть воля Бэллы Львовны, и есть ее просьба ко мне эту волю исполнить.Чем я и собираюсь заняться.

- Ты хочешь сказать, что Бэлла оставила завещание? Ичто в нем?

- Не сверкай глазами, Люся, тебе ничего не отписано, -мстительно сказала Наташа. - Книги достаются мне, а все остальное - Ире.

- Ире?!

Впервые за долгое время на Люсином лице проступило некоеподобие эмоций, отличных от презрения и раздражения.

- С какой стати?! У нее и без того все есть, выскочилазамуж за мужика с богатыми родителями, как сыр в масле катается, на собственноймашине разъезжает, чего ей еще? Зачем ей эти старые вещи, эта рухлядь? ТвояБэлла на старости лет совсем из ума выжила!

- Если это рухлядь, то почему ты так возмущаешься? Тебеона тем более не нужна.

- Это для Ирки рухлядь, она и так в достатке живет. Амне эта мебель пригодилась бы.

- Ну конечно, пригодилась бы, - согласилась Наташа. -Кому ж не пригодится антикварный столик из палисандрового дерева синкрустацией. И бюро середины девятнадцатого века тоже очень неплохое, за ним,наверное, тогдашние красавицы любовные письма писали своим кавалерам. Тынадеешься, что твой бессмертный роман станет лучше, если ты будешь дописывать ипереписывать его за этим бюро? И заодно обставишь комнату книгами, изданными впрошлом веке. Будет настоящая обитель классика русской литературы. Все,Людмила, обсуждение закончено. Бэлла Львовна ясно и недвусмысленно высказаласвои распоряжения, и я буду их неукоснительно исполнять.

Если бы Люся была раза в три крупнее и раз в десять сильнее,вряд ли она смогла бы захлопнуть дверь громче. Со стен даже штукатуркапосыпалась. Стоя у порога, Наташа с сожалением обвела глазами комнату БэллаЛьвовны. Эта комната больше никогда не будет синей. Отныне здесь не будетнадежного приюта, где можно спрятаться от невзгод, ссор и конфликтов, гдерешаются все проблемы, даже те, которые кажутся неразрешимыми, где каждая вещьдышит покоем, мудростью и уютом. Ничего больше не будет…

Часа через два вернулся домой Андрей. Наташа молча протянулаему письмо Бэллы Львовны.

- Вот, значит, как, - задумчиво сказал он, прочитавписьмо и возвращая его Наташе. - Стало быть, у тебя от меня целых две тайны, ая-то наивно полагал, что только одна, касающаяся 1984 года, когда мы с тобойпознакомились. Или, может быть, их еще больше?

- Андрюша, пойми, я не могла тебе рассказывать об этом.Бэлла Львовна взяла с меня слово, что я буду молчать. А теперь она сама открытонаписала о том, что Ира - ее внучка.

Она подробно, как привыкла с детства, обстоятельно ипоследовательно рассказала ему о Марике и Ниночке, о своей последней встрече ссыном Бэллы Львовны перед его отъездом в Израиль, о его просьбе не бросатьИринку, остающуюся на руках троих сильно пьющих людей, которые не смогут и незахотят дать девочке ни нужного образования, ни нормального воспитания.

- Выходит, Ира тоже не знает, что она - дочь Марка?

- Конечно, нет. Теперь придется сказать. Я ей ужепозвонила, попросила приехать. Она явится с минуты на минуту.

- Ты сама ей скажешь? Или хочешь, я поговорю с Иринкой?- предложил Ганелин.

- Да нет, Андрюша, не нужно, ты только будь рядом,ладно? Мне с тобой спокойнее.

Это было правдой. В присутствии Андрея ей всегда было спокойнее,она чувствовала себя более уверенно, твердо зная, что рядом находится человек,готовый в любую секунду и в любой ситуации кинуться ей на помощь. И даже еслиона к этой помощи не прибегала, все равно осознание того, что поддержка будет внужный момент обязательно оказана, придавало Наташе сил в самые сложныемоменты.

К приходу Иринки у Наташи была готова целая речь, вывереннаячуть ли не по буквам и со всей возможной деликатностью объясняющая ситуацию.Однако все получилось не совсем так, как Наташа планировала. Едва она взяла вруки письмо Бэллы Львовны, чтобы начать понемножку, по отдельным фразамзачитывать Ире, снабжая прочитанное своими комментариями, дабы подготовитьмолодую женщину к неожиданной новости, как Ира выхватила письмо из ее рук сословами:

- Дай я сама прочту.

Наташа и глазом не успела моргнуть, как Ирина уже уселась намягкий диван в гостиной и впилась глазами в листок, исписанный знакомымпочерком. Быстро прочла, ни один мускул на лице не дрогнул. Может, она пока ине блестящая актриса, но кое-какие профессиональные навыки у девочки,безусловно, имеются.

- Я так и знала, - спокойно заявила она, кладя письмона журнальный столик.

- И давно ты знала? - с подозрением спросила Наташа.

- Нет, не точно, конечно, но чуяла, что тут что-то нетак. Бэллочка никогда не показывала мне фотографий этого козла. Сколько раз яее семейные альбомы просматривала, а там фотки чьи угодно, только не его. Ясначала думала, что она на сына сердится за то, что он уехал, а ее бросил одну,поэтому все его карточки повынимала из альбомов, чтобы на глаза не попадались идушу не бередили. А уж когда он самолично сюда явился и я его рожу увидела, воттут у меня сомнения и закрались. Я тогда, помню, смотрела на себя в зеркало идумала: "Что-то ты, Ирина Николаевна, до неприличия похожа на соседкиногосынка Марка Аркадьевича. Ну просто одно лицо." Но ты же помнишь, я тогдакак раз замуж выходила, мне не до родословной было, мысли другим заняты. Ипотом, на фиг мне было все это выяснять, а вдруг окажется, что я наполовинуеврейка, а Мащенкам это не понравится? Они-то все чистокровные русские, мнебыло бы жаль, если бы из-за этого свадьба сорвалась. Потом, конечно, я поняла,что они нормальные люди, не антисемиты. Но подумала, раз Наташка и БэллаЛьвовна столько лет ничего не говорят, значит, мне показалось. Мало ли людейдруг на друга похожи. А вот выходит, что не показалось. Ну, козел! Ну и козел!

- Погоди, - ошарашенный этой тирадой Андрей потрясголовой, - ты о ком говоришь? Кто - козел?

- Да кто же? Марк Аркадьевич уважаемый, папаня мой.

- Ира, побойся бога, что ты говоришь? - возмутился он.- Он же твой отец. Как ты можешь так отзываться о нем!

- Ой, Андрей Константинович, ну я вас умоляю! Какой онмне отец? Завалил смазливую соседку под горячую руку, с похотью не справился,вот и все его отцовство. Что вы на меня так смотрите? Что я, неправду говорю?Да мне бабка Поля сто раз рассказывала, как маманя моя блудливая, царствие ейнебесное, под соседского сына подлечь пыталась, а он ни в какую не хотел,боялся, что жениться потом придется. И про тот единственный раз, когда маманеэтот фокус все-таки удался, тоже бабуля поведала, она в выражениях нестеснялась, сами знаете, и деликатничать со мной не пыталась. Только баба Поляне знала, что ее дочка от этого фокуса забеременела. Маманя, судя по всему,тоже не знала или не была уверена, она же тогда со своим будущим мужем вовсютрахалась. Поди пойми, от кого она меня родила. Тем более у официального моегопапки Николая дед был рослый и чернявый, вот на него и списали. Это еще хорошо,что его вовремя посадили, а то посмотрел бы он на меня взрослую - сразу быувидел, что дедом его тут и не пахнет, что тут сплошное соседское наследство.