Тайна старой знахарки - Сандра Лессманн

Во время пожара и после него король Карл II, за которым закрепилась прочная репутация помешанного на чувственных наслаждениях сибарита, проявил незаурядное личное мужество и самоотверженность, хотя в последующие годы правления ничего подобного уже не происходило. Он вместе со своим братом герцогом Йоркским не только лично возглавил работы по ликвидации последствий катастрофы, но и позаботился о том, чтобы погорельцам в кратчайшие сроки было предоставлено пропитание, а также возможность защитить от мародеров нажитое.

Хотя совет короны в ходе начатого сразу же после пожара расследования пришел к заключению, что пожар явился следствием промысла Божьего (иными словами, возник по чистой случайности), но не заговора, многие возложили вину за него на католиков. И когда антикатолические настроения в Англии достигли своего пика в 1679 году, лорд-мэр распорядился высечь на цоколе монумента в память о жертвах пожара (сохранившегося и по сей день) слова о том, что город был подожжен «папистами», стремившимися уничтожить протестантизм. После восшествия на престол короля-католика Якова II эти слова были удалены, но уже три года спустя, когда на троне оказался приверженец кальвинизма Вильгельм III, они появились снова. Лишь в 1831 году, когда католицизм обрел статус равноправного направления в христианстве, эти слова были удалены и на сей раз безвозвратно.

История католицизма в Англии принадлежит к числу не только наиболее драматичных глав, но — увы! — и недостаточно освещенных. Преследование инаковерующих инквизицией в таких странах, как Испания или Франция, — общеизвестный факт. Читатель, лишь поверхностно знакомый с историей Англии, вероятно, будет весьма удивлен, узнав о том, что и в Англии имело место преследование на религиозной почве. Острие этой борьбы было нацелено в первую очередь против пуритан, квакеров, а также католиков. Начиная с периода правления королевы Елизаветы I в Англии ужесточались законы, целью которых было искоренение католицизма или, как его тогда называли, «папизма». Вследствие данного ими обета верности и послушания папе римскому католики считались людьми опасными и потенциальными заговорщиками против британской короны. Католики же в свою очередь пытались убедить протестантов в том, что их обет верности папе римскому распространяется исключительно на область религии, что они готовы защищать корону Англии в случае угрозы вторжения извне. Но слишком уж силен был страх перед тем, что католические державы Европы (Испания, а позже и Франция периода царствования Людовика XIV) в результате интервенции захватят Англию, что означало бы конец протестантизма на относительно небольшом острове. Так что ни о какой веротерпимости говорить не приходилось. И антикатолицизм по политическим причинам превратился в Англии в традицию. Любое отправление католических обрядов подвергалось наказанию; сюда же относилось участие в мессе и даже просто владение предметами католического культа — четками или распятиями. Наказание предусматривало тюремное заключение, весьма высокие денежные штрафы, а также конфискацию имущества осужденного. Вскоре преследование католиков вылилось в ограбление религиозного меньшинства, ибо это являлось делом выгодным в силу принадлежности к католицизму большого числа состоятельных дворянских фамилий Англии. Многие из католиков, лишившихся состояния по причине наложенных на них огромных штрафов, из конформистских соображений отреклись от католической веры, другие же, по тем же мотивам, предпочли скрывать свою принадлежность к «папистской» церкви, выдавая себя за рьяных приверженцев англиканской церкви. И лишь малая часть католиков, не поступившись убеждениями, открыто противопоставила себя протестантам. Однако без миссионеров, подготовленных на континенте и потом тайно переправленных на острова, католицизм в Англии долго не просуществовал бы. Именно поэтому власть короны с железной непримиримостью выступала против пасторов-католиков. Согласно английским законам, любой англичанин, рукоположенный на континенте в католические пасторы и после этого прибывший на острова, считался заговорщиком против короны, даже не совершив соответствующих противоправных шагов. Так выглядело на бумаге. Однако на практике юриспруденция тех времен не представляла собой нечто застывшее, как ныне, и законы составлялись без учета слепого следования их букве. Законы той поры представляли собой достаточно гибкие инструменты устрашения тех, кто мог вознамериться замахнуться на корону. В большинстве случаев правосудие сознательно уклонялось от их применения. Правительству Англии очень не хотелось выглядеть в глазах народов Европы неким монстром, обрекавшим на гибель людей по причине их вероисповедания, приняв роль второй инквизиции.

С восшествием на трон Карла II некоторое время антикатолические законы вовсе не применялись, сохраняя при этом юридическую силу. Король Карл II помнил уроки гражданской войны, когда многие католики считали себя его подданными, хотя в вопросах сакральных руководствовались авторитетом римско-католической церкви. Именно католики спасли жизнь Карлу, когда он вынужден был скрываться от солдатни Кромвеля после проигранной битвы при Ворчестере, в то время как часть дворян-англиканцев предпочла в те трудные времена благоразумно самоустраниться от него. Карл не позабыл верность ему подданных-католиков и готов был вознаградить их, отменив драконовские уложения. Однако как монарх он не был всесильным и не мог противопоставить себя парламенту, яростно защищавшему упомянутые законы, не поставив под угрозу свое пребывание на троне. Католические пасторы, жившие в Англии в период, описанный в романе, какое-то время могли считать себя в безопасности, но безопасность эта была хрупкой, ибо в любой момент они вновь могли оказаться в роли гонимых — например, в случае серьезного кризиса верховной власти. Что и произошло несколько лет спустя.

Среди пасторов-католиков особое место занимали иезуиты. Даже в католических странах репутация у них малозавидная — и властолюбивы, и бесчестны, и не стесняются в выборе средств. В значительной степени их дурная репутация объясняется элементарной завистью, с одной стороны, и закрытостью, отличающей орден иезуитов, которым склонны приписывать как чудовищные по своему вероломству преступления, так и безграничное влияние на монархов ряда стран, — с другой. В Англии не составило труда превратить их в пугало. Но в эту островную державу иезуиты прибывали лишь в роли пастырей, духовников. Им воспрещалось всякое вмешательство в политику. Современная историческая наука не подвергает сомнению тот факт, что подавляющее большинство иезуитов верно следовали принципу невмешательства в политическую жизнь страны.

Европейская (академическая) медицина находилась в XVII веке в полном упадке. Полнейшая безграмотность по части гигиены, характерная для большинства лекарей и повивальных бабок того времени, зачастую имела фатальные последствия — смертельно опасные инфекции, бесполезные и даже вредные процедуры вроде кровопусканий или лечение лошадиными дозами сомнительных медикаментов, причем как больных, так и здоровых в, так сказать, профилактических целях. Сотни лет медицина догматично следовала известным еще с античных времен концепциям о гуморах и гуморальной патологии[19]Гиппократа и Галена. Согласно приведенным теориям, болезнь возникала из-за нарушения равновесия (дискразии) четырех сред организма вследствие отравлений ядами. В качестве профилактики и лечения заболеваний предлагались следующие методы: кровопускание, прием слабительных, потогонных, рвотных средств и даже чихательных. Данная концепция не лишена была логики и благополучно просуществовала до XIX столетия. Считалось, что слизь скапливается в мозге человека и удаляется при чихании.