Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин

– А как раньше могли? Или ты думаешь, не менты за всем этим стоят?

Он повел подбородком вдоль проспекта Вахитова, ярко освещенного непонятно для кого: кроме них, тут гулял только ледяной ветер, перебрасывавший камскую стылость к корпусам КамАЗа.

– Да ну, – повторил Артур еще неувереннее.

– Это отдельный разговор, короче. В следующий раз, ладно? А пока сиди тихо.

– Конечно. Вы не бойтесь, я никому, и все, как вы сказали… А если надо, расскажу про них, и про себя, и про вас, хоть в КГБ, хоть в ЦК. Мне пофиг, честно. Хоть сейчас. Хотите?

Он смотрел на Виталика, часто моргая на ветру, – и в такт морганиям мир Виталика мгновенно сгорал лютым электрическим пламенем слов: «Он расскажет. Ему пофиг. Он расскажет».

Виталик с трудом усмехнулся и спросил:

– Насчет новогоднего представления-то есть идеи?

Артур пожал плечом.

– А эта девочка – одноклассница, да?

Артур снова повел плечом и быстро глянул на Виталика исподлобья.

– Хорошая, – сказал Виталик серьезно. – Ты бы ей позвонил, что ли, а то ей досталось как бы. И вообще – напереживалась за день, причем за тебя больше, чем за себя.

– С чего бы… – начал Артур и замолчал.

– Вот, – сказал Виталик. – Заодно и придумаете, может. Беги, звони ей. Ждет наверняка.

– А вы?

– А мне бы отоспаться, я ж из ночной.

– Ага. Я имею в виду, вы в понедельник ведь придете еще, раз шеф?

– Да боюсь, Маринмихална на этот счет с живого с меня… – начал Виталик и охнул. – Вот блин. Понедельник же, точно. В понедельник точно не смогу, Артур. Ну, значит, в следующий раз Маринмихална меня по-любому притащит. В среду там или пятницу. А ты будь в порядке, лады?

– Лады, – сказал Артур и, кажется, даже слегка улыбнулся.

В голове напоследок вспыхнуло: «Он расскажет» – и улеглось. Пока не расскажет. А там что-нибудь придумаем. Но лучше, конечно, не оставлять пацана без присмотра надолго. Чтобы он первым чего-нибудь не придумал. Буду приходить, раз шеф.

Ни в среду, ни в пятницу Виталик, конечно, до школы не добрался. В понедельник Федоров вручил ему «командирский» пропуск-вездеход на все заводы КамАЗа и поздравил с началом стажировки в качестве инспектора службы контроля качества дирекции всего объединения.

– Пятилетке качества – рабочую гарантию, а? – сказал он. – А также ударный труд, знания, инициативу и творчество молодых. Твои то есть.

– Это вроде старый лозунг, – осторожно сказал Виталик, – я его в детстве в «Сельской молодежи» видел.

Федоров усмехнулся и сообщил:

– Правильные лозунги не стареют. Главное – вовремя их забыть и вовремя вспомнить.

Во вторник он поручил Виталику составить список провалов в снабжении литейки и кузницы. А в среду отправил с этим самым списком, над которым Виталик корпел всю ночь после почти десятичасового забега по цехам, в командировку по поставщикам.

– Доказчику первый кнут, – сказал он. – Считаешь, что проблема в этих позициях, что они необходимы и что снабженцы не справляются, – покажи пример, добудь. Комсомольский вожак – это не только чубом трясти и речи толкать, это умение выбивать добро из друзей и зло из врагов. И наоборот. Что значит – не умею? Неумелые нам не нужны. Учись, как говорится, в бою, понял? Тебе ли не понять. Нужные гарантии, письма и звонки организуем, хоть из ЦК. Покажешь себя – будет к тебе доверие и вообще. Не подведи. Давай в бухгалтерию, командировки оформлять, Варламов уже ждет.

Это Славка обожал комедии, особенно трюковые, особенно французские, и все грозил после дембеля сводить Виталика на «Не упускай из виду» и «Высокого блондина в черном ботинке». Виталик же с детства не слишком любил фильмы, в которых какой-нибудь Пьер Ришар неминуемо проваливался сквозь стеклянную крышу, потом сквозь чердак, верхний этаж – ну и так далее. Потому что классе в третьем понял вдруг, что это только в кино несчастных рыжих все-таки ловят в гору шуб или ванну с жидким бетоном, а на самом деле они так и падают – сквозь первый этаж, подвал, фундамент, метро, ад с чертями или кипящую магму, что уж там выше чего находится. И каждый слой хуже предыдущего, и каждый слой не последний.

Предновогодняя неделя оказалась вот такой комедией, от которой не было смешно никому. Виталику уж точно, хоть он с детства не рыжий.

Командировка за несколько дней до праздников – вполне французская авантюра, и ее хорошо бы укомплектовать плащом, шпагой, веревочной лестницей и маской Зорро, необходимой для финала, в котором участников авантюры будут позорить поименно. В последнюю календарную неделю все судорожно выполняют или перевыполняют план, добивают фонды и закрывают обязательства – это с одной стороны. С другой – так же судорожно готовятся к Новому году: днем договариваются, а вечерами рыщут по магазинам, базарам и нужным людям в поисках елок, колбасы, мандаринов, икры и прочего тающего во рту дефицита со списифическим вкусом, заоблачной ценой и статусом вещи, которая только и обеспечивает чувство праздника и удачно начинающегося года.

Виталик, понятно, сделал предварительные звонки и вроде бы добился вялого внимания на том конце провода, что сулило поездке некоторый успех. Еще Виталик честно поговорил с основными нуждающимися: Кошарой из дирекции чугунолитейки, Жусманом из управления главного технолога, попытался поймать Новикова из службы снабжения, но после третьей неудачи понял, что тот, похоже, уклоняется от встречи осознанно, и слегка обиделся.

Очень не хотелось, но Виталик все-таки заставил себя зайти к Вафину: объяснить ситуацию и спросить про нужды. Тот воспринял все просто на удивление мирно, вздохнул и сказал:

– Конец года ведь, серпом просто. Ладно, будем надеяться – справимся. А я думаю, что ты день энергетика даже отмечать не пришел… Виталь, а может, послал бы ты этих партийных и контрольных? Не будет толку, поматросят да бросят. Уж поверь моему опыту.

Какой там у тебя опыт, подумал Виталик снисходительно, но в ответ попытался пробормотать что-то нерешительно виноватое.

– Ну смотри. Если что, звони, а лучше возвращайся.

Виталик активно покивал, выслушал пожелание по поводу электродов – нужны были какие-то особенные, потому что прежние с освоением высокопрочного чугуна выгорали быстрее спичек, «я это Новикову триста раз сказал уже, а им пофиг, а у нас трансформаторы из-за этого на пик уходят», – пообещал сделать, что только возможно, и убежал.

Маринка продолжала дуться из-за того, что Виталик соскочил с подготовки к новогоднему концерту, а теперь, получается, и с похода на сам концерт. Прощание вышло скомканным, Маринка стерпела поцелуй, из объятий выскользнула, попытку реванша пресекла холодным взглядом, велела беречь себя и убежала на репетицию.

В Липецк пришлось добираться через Москву, в суматохе и суете – камазовский самолет вылетал в пятом часу утра, а прилетал в шесть в Быково, автобус представительства вез пассажиров до дирекции на Таганке, так что пришлось выскакивать на полпути и спешить, – вывалив язык, клубясь паром, оскальзываясь в серой жиже, заменявшей москвичам снег, и задышливо уточняя дорогу у длинных очередей к коробкам с апельсинами и машинам со свиными ребрами, – в Домодедово на перекладных: времени до рейса оставалось в обрез. Виталик перескочил из метро в автобус, оттуда в такси, дал два рубля сверху, еле успел, в тесном туалете самолета сменил мокрую рубашку на сухую, страшно собой гордясь, – и все для того, чтобы в Липецке как мордой в стенку впечататься в неспешную никомуненужность.