Маршал Малиновский - Борис Соколов

По утверждению А.В. Исаева и М.В. Коломийца, в период с 6 по 16 марта 3-й Украинский фронт лишь однажды, 10 марта, получил пополнение бронетехники: 75 СУ-76, 20 «Шерманов» и 20 Т-34. При этом будто бы Т-34 поступили только в 23-й танковый корпус, а самоходки — только в 1896-й,1891-й, 1202-й полки, в 18-й танковый корпус и в части 4-й гвардейской армии. Если эти сведения верны, то, составив баланс, можно примерно определить безвозвратные потери указанных видов бронетехники: 82 Т-34, 75 СУ-76 и 7 «шерманов». Кроме того, по балансу можно предположить, что было уничтожено как минимум 1 СУ-57 в 209-й бригаде, 2 «стюарта», 10 CУ-85, 164 СУ-100, 1 КВ-1, 6 Т-70, 9 ИС, 17 ИСУ-122, 7 ИСУ-152, 11 трофейных танков и 19 трофейных САУ. Всего войсками 3-го Украинского фронта было безвозвратно потеряно не менее 411 танков и САУ. Поскольку, по донесению фронтового командования, было безвозвратно потеряно 84 Т-34, можно предположить, что 2 Т-34 — это потери 22-го танкового полка, компенсированные поставкой не менее 3 новых машин. С учетом этого, а также не менее 1 СУ-85, которой был пополнен 22-й полк, общее число безвозвратно потерянной бронетехники увеличится до 414 танков и САУ. Кроме того, введенные в ходе сражения 1094-й и 1922-й самоходно-артиллерийские полки 16 марта насчитывали соответственно 20 CУ-100 (1 машина в ремонте) и 16 СУ-100 (1 машина в ремонте). По штату полк насчитывал 21 СУ-100, поэтому можно предположить, что 1922-й полк безвозвратно потерял 4 самоходки, что увеличивает общие безвозвратные потери до 418 танков и САУ.

Безвозвратные потери 6-й танковой армии СС составили 33 танка (по другим данным — 31 танк, возможно, за более короткий период времени), 11 штурмовых орудий и 1 бронетранспортер. С учетом того, что советские трофейные команды обнаружили в западной Венгрии в конце марта и в начале апреля около 279 поврежденных и брошенных немецких танков и штурмовых орудий, Исаев и Коломиец оценивают общие безвозвратные потери бронетехники 6-й танковой армии СС, армейской группы Балька и 2-й танковой армии в ходе Балатонского сражения и в начальный период Венской операции в 250 танков и штурмовых орудий. Вероятно, эта оценка близка к действительности, с учетом того, что некоторая часть техники могла остаться еще от январских боев. Но надо иметь в виду, что большая часть этой техники была подбита или просто брошена из-за отсутствия горючего уже в ходе Венской операции. Сюда также попали танки, поврежденные в ходе «Весеннего пробуждения», которые при отступлении оказалось невозможно эвакуировать. Собственно же во время Балатонского сражения безвозвратные потери немцев в бронетехнике вряд ли превышали 70 танков и штурмовых орудий, что было примерно в 6 раз меньше советских безвозвратных потерь. Это соотношение было несколько благоприятнее для Красной армии, чем в ходе операции «Цитадель», но для последних недель войны и оно впечатляет. Неслучайно командование 3-го Украинского фронта предпочло в донесении в Ставку свои потери в бронетехнике приуменьшить в 2,5 раза. Возможно, в подобном приуменьшении сыграла свою роль грозная директива Ставки от 6 марта, перед самым началом «Весеннего пробуждения» так напугавшая Толбухина.

Интересно сравнить людские потери 6-й танковой армии СС, понесенные на Западе и на Востоке. На Западном фронте армия Зеппа Дитриха в период с 11 по 31 января 1945 года потеряла 2081 убитыми, 6895 ранеными и 5891 пропавшими без вести, а всего 14 867 человек. А за период с 11 по 31 марта 1945 года, уже на Восточном фронте, 6-я танковая армия СС потеряла 1313 убитыми, 6529 ранеными и 779 пропавшими без вести, а всего 8621 человека. Общие потери на Западе оказываются больше в 1,7 раза, а безвозвратные — в 3,8 раза. При этом надо учитывать, что сводка потерь 6-й танковой армии СС за 11–20 марта, скорее всего, также включает потери за 6—10 марта, с начала Балатонского наступления. Кроме того, на Восточном фронте в состав 6-й танковой армии СС дополнительно вошли 4 дивизии, благодаря чему ее численность возросла с 81,4 тыс. до 122,4 тыс. человек. Таким образом, в расчете на «старые» дивизии, дравшиеся еще на Западном фронте, потери армии Дитриха в Венгрии были еще меньше. Несомненно, на Западе размер германских потерь в последний год войны был относительно выше, чем на Востоке.

По всей видимости, Сталин узнал об истинных потерях 3-го Украинского фронта в ходе Балатонской операции. Об этом в Ставку могли сообщить представители Генштаба, находившиеся в штабе фронта и в штабах армий, а также органы «Смерш», в чьи обязанности также входило достоверно отражать ход боевых действий. Новую грозную директиву Сталин издавать не стал, поскольку давно уже уяснил себе, что бороться с недостоверными донесениями генералов и маршалов — это все равно, что сражаться с ветряными мельницами. Если за недостоверные донесения снимать с должности, то через два-три месяца генералов на фронте вообще не останется. А вот в полководческих способностях Толбухина Сталин, похоже, сильно усомнился. Хотя с формальной точки зрения Балатонское сражение закончилось победой 3-го Украинского фронта, в тактическом отношении оно было полностью проиграно советскими войсками, более чем вдвое превосходившими противника по численности личного состава. К тому же Сталин, по всей вероятности, не смог простить Толбухину то, что несмотря на большие силы и средства, выделенные в его распоряжение, маршал так и не смог уничтожить 6-ю танковую армию СС, которая в итоге сдалась американцам. «Утешительный приз» в виде ордена Победы Сталин Федору Ивановичу еще пожаловал, но так и оставил его без Золотой Звезды Героя Советского Союза и не взял на войну с Японией, где такую Звезду заработать было сравнительно легко. Зато на эту войну отправился Малиновский.

Замысел «Весеннего пробуждения» в чем-то напоминал замысел «Цитадели». Намечалось окружить, прижать к Дунаю и уничтожить часть войск 3-го Украинского фронта. Только на этот раз удары наносились не по сходящимся, а по расходящимся направлениям. Но если группировка 6-й танковой армии СС, многие солдаты и офицеры которой участвовали и в Курской битве, успела продвинуться достаточно далеко, группировка 6-й полевой армии была довольно быстро остановлена. Соотношение сил было столь же неблагоприятно для немцев, как и во время операции «Цитадель», что также предопределило неудачу «Весеннего пробуждения».

Как хорошо известно, операция «Цитадель» была прекращена после того, как войска Западного и Брянского фронтов начали наступление на Орловский плацдарм немцев. Очевидно, после Курской битвы Сталин решил действовать при отражении крупных немецких наступлений по тому же самому шаблону: сначала измотать наступающих, а потом нанести контрудар. В Балатонском сражении был применен тот же принцип: сначала изматываем противника, а потом начинаем генеральное наступление на Вену. При этом не учитывалось, что обстановка в Центральной Европе в марте 1945 года была совсем иной, чем на Курском выступе в июле 1943 года. Начнем с того, что в Вену, главный стратегический пункт и крупнейший железнодорожный узел на юге советско-германского фронта, вела не одна, а множество дорог, и у немцев просто не было сил, чтобы прикрыть хотя бы большинство из них. Отнюдь не все дороги проходили через Западную Венгрию, а наступление в районе озера Балатон могло заставить советское командование на время отказаться от движения к Вене только по этому маршруту. И после начала «Весеннего пробуждения» наиболее сильным ответом с советской стороны было бы начало наступления на Вену через территорию Словакии не сразу после завершения германского наступления у Балатона, а хотя бы на 4—5-й день. Скажем, 9 или 10 марта. Если бы в эти дни 2-й Украинский фронт Малиновского начал Венскую наступательную операцию через Гран и (или) Братиславско-Брновскую операцию, но с главным направлением не на Брно, а тоже на Вену, причем с использованием двух находящихся в резерве армий — 9-й гвардейской и 6-й гвардейской танковой армий, немецкая оборона просто рухнула бы. В этих условиях операция «Весеннее пробуждение» утратила бы всякий смысл. Скорее всего, тогда бы Гитлер распорядился о прекращении наступления в Венгрии и о срочной отправке для защиты Вены или всей 6-й танковой армии СС, или хотя бы одного из ее корпусов в составе трех танковых дивизий. Как мы помним, для того, чтобы перебросить 1-й танковый корпус СС из района Эстергома (Грана) в район наступления у озера Балатон потребовалось 9 дней. Теперь же для совершения обратной переброски к Грану, а точнее уже к Вене, поскольку Гран удержать все равно бы не удалось, потребовалось, наверное, не менее 12 дней, так как корпус еще предстояло вывести из боя. Надо учесть, что в тот момент на всех тыловых коммуникациях германского Восточного фронта полностью господствовала англо-американская авиация, и переброску войск немцы могли осуществлять только по ночам. Под Курском в июле 1943 года германское командование смогло быстро перебросить войска из ударной группировки и благодаря этому существенно замедлить советское наступление на Орловский плацдарм. Но в марте 1945 года такая быстрая переброска была в принципе невозможна, и, вероятно, дело свелось бы к тому, что большая часть трех германских танковых дивизий путешествовала бы в вагонах, лишенная возможности вступить в бой. По всей видимости, в этом случае Красная армия одна оккупировала бы всю Австрию. Ведь в середине марта англо-американские войска еще не прорвали германский фронт в Северной Италии, а на Западе союзники только-только захватили Ремагенский плацдарм за Рейном и еще не начали наступление с целью окружения Рурской группировки. В любом случае при таком развитии событий были бы значительно уменьшены потери 3-го Украинского фронта, которые он понес в ходе отражения немецкого наступления. Возможно, удалось бы на две-три недели приблизить конец войны и тем самым спасти жизни сотен тысяч советских солдат. Но Сталин предпочел действовать по шаблону.