Кадын - Ирина Богатырева

Но главы молчали. Все ниже и ниже опускались их головы. Все тяжелее становились их лица. И в себе Алатай ощущал эту общую тяжесть, как немое упрямство. Но Кадын словно не была удивлена этому. Помолчав, она сказала:

– Хорошо. Пусть тогда будет, как должно. Позовите сказителя! – крикнула она служанкам у дверей.

Вошел сказитель, Алатай узнал Ашкопая, которого видел на торгах осенью. Он приветствовал огонь, сел подле царя, ни на кого не глядя. Настроил арфу, прикрыл глаза, став вдруг строгим, и запел, нанизывая на звенящие струны слова, идущие из далеких времен:

О-о, собирайтесь все, послушайте.

Кто помнит и видел, помогут мне.

О старых временах буду сказывать,

Память наших предков стану будить.

Как взрастили два брата великий народ,

От золотой кобылицы – большой табун.

Как снялись они и в путь потекли,

От головного до крайнего – три дня идти.

О-о, Золотая река, золотые ее берега.

Хоть руками бери, не оскудеет златом она.

Все реки им сестры были, а та была матерью,

Все реки им жены были, а та дыханье дала.

О-о, кочевье вольное!

Нет пристанища, кроме родного костра.

Нет сокровища, чтоб с собой нести.

Под тележный скрип рожали воинов,

А вечный огонь их в себя принимал.

Шли по землям они, где не знает зима рассвета,

Где вьюга и ночь – две сестры неразлучные.

Там попал народ в ледяную степь.

Гляди – не гляди не узришь долю лучшую.

Конь ноги ломает,

Люд горько стенает,

И чтоб дальше идти,

Уже воли нет.

О-о, подходите, слушайте,

Как народ наш в холодной земле пропадал.

Тогда царь за помощью духов сзывал.

Повелели они, чтобы лед рубили,

Подо льдом они дар для людей сохранили.

Взяв чекан боевой, рубит царь под собой,

Как до сердца земли достучаться желает.

И открылась ему чаша златая,

Как гора тяжела, как котел велика,

А достав, царь слышит духов слова:

Ты пусти по шатрам, сколько есть у тебя,

Пускай каждый по капле кровь сцедит сюда,

А как будет полна, эта кровь закипит,

Золотою рекою она забурлит.

Тогда по глотку отпейте все вы,

И огнем запылает кровь в жилах живых.

Как сказали духи, так все и стало,

Чистым золотом кровь в той чаше сияла.

А как каждый из этой чаши отпил,

В себе новую силу вмиг ощутил.

Поднялись люди и дальше пошли,

И кочевье то длится по наши дни.

Сказитель закончил, и среди слушателей прошел выдох, как первая волна проходит по озеру на рассвете. Из забытья и видений стали возвращаться главы, смотреть по сторонам и что-то новое, свежее находили теперь в своих сердцах. Оглядывались, пытаясь понять, что же это.

– Да где же наша Золотая река? – воскликнул вдруг кто-то, и в этом вопросе была общая растерянность.

– Коней куда направим? Лучшую долю где мы найдем? – стали говорить люди.

– На востоке степняки, а на западе – степи. Конникам и пастухам там привольно, а охотники траву начнут есть. На севере тайга. Охотникам отрада, а скот заскучает. На юге – непроходимые горы. Куда идти? Где Золотая река?

– Да здесь она! Здесь искатели золото по берегам руками берут! – выкрикнул кто-то, и эта мысль поразила всех. Зароптали, боясь обратить глаза на царя. Один лишь конник сидел молча с тяжелым и мрачным лицом, а Алатай совсем растерялся. Во все глаза глядел он на Кадын. Сбор шел неверной дорогой, Алатай понимал это по ее лицу, терялся и не знал, что теперь делать.

Вдруг поднялся с места конник, большой и красивый человек, смуглый от ветра и солнца даже зимой.

– Не о том вы речь ведете, главы, – сказал он твердым голосом, и все вмиг притихли, обернулись к нему. – Вы ищете причину, чтобы остаться. Нам же такого пути не дают ээ-братья. И должно решить, куда уходить. Скажи, царь, – обернулся он, и Кадын подняла лицо, – ты, верно, мысли эти уже гоняла: куда нам направить людей, что говорят духи?

Алатай видел, какой благодарностью озарилось лицо царя, и ему жгуче захотелось оказаться в тот миг на месте Талая. Вот как нужно служить! Вот как нужно прекращать глупые разговоры! Но вокруг только на миг примолкли, снова возобновился ропот, шепот и недовольство.

– Духов не отправляла я искать землю, признаюсь, – сказала Кадын. – Но есть у меня глаза не хуже. Живет в нашем стане чужой человек, пришедший к нам с желтыми караванами. Он видел все земли от теплых морей до наших гор. Он расскажет. Алатай, – обратилась она, и он вздрогнул. – Позови Эвмея.

Алатай почуял себя так, будто и правда введет сейчас в собрание младшего брата. Чужеземец стоял за дверью вместе с людьми, сопровождавшими глав. Они вошли вместе, и Эвмей сел по левую руку от царя, где недавно был сказитель. Алатай не мог унять волнение, замечая, как дивятся его странному облику люди.

– Это житель далекого моря, – сказала Кадын. – Друг, расскажи нам о землях, которые ты видел.

Эвмей обратил свои спокойные прозрачные глаза на собравшихся и начал говорить. Он рассказывал все, что Алатай уже слышал, о бесконечных степях, о лесах и каменистых горах, о племенах людей, населяющих эти земли, – скотоводах, охотниках, людях по берегам рек, питающихся рыбой, и людях, питающихся только соком растений, лысых людях и тех, кто выкалывает рабам глаза, чтобы те не сбежали. Он коротко рассказал о своей родине, о том, что их люди живут и в других землях, и о большой войне, поразившей всех на западе. Главы внимательно вникали в непонятную речь, хмурились, переспрашивали друг друга. А когда он закончил, все вполголоса зароптали. Не глядя на царя, будто бы сами с собой, говорили они, что всюду есть люди и нет свободной земли. Но открыто никто не решался сказать этого. Кадын смотрела исподлобья.

И в этот момент из угла поднялся Стиркс.

– Если никто не желает молвить, дай сказать мне, царь. Я Стиркс от рода Зонталы. Сын Зонталы еще юн, я всегда был при нем опекуном, позволь и в этот раз говорить мне за него и за людей нашего рода.

– Говори от рода Зонталы, раз ты от него послан, а Алатай сам за себя скажет, – ответила Кадын.

– Хорошо, царь, – наклонил голову Стиркс и продолжил: – Наш род не желает сниматься, вот что послали меня сказать, царь. Наш род в этих горах обрел свою долю. Где еще встретим мы караваны желтых? Где еще горы будут столь богаты камнями и золотом? И где еще всякий род нашего люда себя найти сможет? Посмотри сама, царь: кузнецы здесь берут руды, охотники бьют зверя, конникам здесь привольно, пастухам есть, где пасти, и хлебопашцам хорошо, и резчикам – здесь все находят дело по своей доле. Ты мудра, царь. Не отнимай у люда долю, и он всегда будет тебе благодарен.