Король-Провидец - Крис Банч

Тринадцать элитных полков, вызванных в Никею для подавления мятежа, также были усилены подкреплениями и дополнительными группами поддержки и использовались либо для обходных маневров, либо для прикрытия флангов.

Знойным днем, в самом начале Периода Жары, мы отправились в поход на Каллио: длинная разноцветная змея извивалась по дороге, ведущей к границе. Помню, как меня сердило медленное продвижение Куррамской Легкой Пехоты, но тот шаг был стремительным марш-броском по сравнению со скоростью этого неповоротливого монстра. Меня учили, что хороший солдат должен нести все свои пожитки на спине или во вьючных сумах своей лошади. Если это так, то я маршировал на восток вместе с сотней тысяч идиотов. Я включаю в их число и себя, потому что Маран придумала и сшила для меня новый мундир, а у меня не нашлось мужества отказать ей или оставить свою обновку в Никее. Честно говоря, я даже восхищался отличной подгонкой, шелковыми лампасами, золотым и серебряным шитьем.

Я пытался подвести под свое тщеславие логическое обоснование, рассуждая, что смогу лучше командовать полком, если меня будет легко заметить. Впрочем, я не стыдился — существует ли на свете хоть один кавалерист, ни в малейшей мере не подверженный греху гордыни и суетности?

Мои логические рассуждения рассыпались как карточный домик после того, как Карьян осмотрел мой гардероб и бесстрастным тоном осведомился, где мы будем держать клетки с павлинами, которые понадобятся нам для запасных перьев.

Но все равно мое личное имущество умещалось в двух объемистых кожаных саквояжах, и я пока что оставался наиболее консервативным из старших офицеров.

У солдат были заплечные мешки, у сержантов — сундуки, у легатов — шкафы. Домициусы имели собственные повозки, а за каждым генералом тащился целый караван с добром.

На марше у меня было занятие, отвлекавшее меня от повседневной рутины, так как уланы двигались сами, словно безупречно отлаженный часовой механизм, и не нуждались в присмотре. Маран писала минимум один раз, а иногда дважды в день, и я наслаждался ее письмами по мере их прибывания, читая и перечитывая надушенные послания любви. Меня ожидали приятные сюрпризы: ее муж не стал оспаривать расторжение брака, реакция на ее решение в аристократических кругах оказалась на удивление безразличной, и, наконец, у нее прекратились месячные.

Она также была необычайно откровенной в описании того, что ей хотелось бы сделать со мной, когда и в какой обстановке — в постели, стоя, или в ванной, — когда я вернусь домой. Я ехал с почти постоянной выпуклостью под бриджами и всерьез задумывался о том, не найти ли подходящие кустики, чтобы там постараться избавиться от стыда.

Через два дня похода, когда мы еще могли различить на горизонте невысокие здания Чигонара, я обратил внимание на молодого и очевидно богатого легата, занимавшегося утренним бритьем. У него была собственная палатка, хитроумный складной столик, рабочий стол, стулья и личный повар, готовивший завтрак на плите. Двое сержантов были готовы выполнить любое его желание, а рядом стояла брезентовая ванна. Когда он закончил бритье, из палатки вышла привлекательная молодая женщина в шелковом халате.

Этот легат был не единственным, кто вез с собой любовницу или жену — у одного генерала их было трое . Поскольку он находился в преклонных летах, никто не знал, как он справлялся хотя бы с одной из них, не говоря об остальных.

Прихлебатели, фургоны с провиантом, повозки квартирьеров, быки на убой... все скорее напоминало переселение народов, а не продвижение регулярной армии.

Пока наши лошади месили копытами грязь проселочных дорог, мы с капитаном Петре, чтобы не терять времени даром, вернулись к одному из наших старых занятий, придумывая ту армию, которой нам хотелось бы командовать. Я даже завел записную книжку со схемами и замечаниями, которые нам казались особенно ценными. Это было довольно странным занятием для домициуса и капитана и скорее подобало новоиспеченному легату, но необходимо помнить, что мне было лишь двадцать три года, а Петре — на год больше. С учетом того, что произошло несколько недель спустя, наши размышления вовсе не были пустой тратой времени.

Я встретился с Тенедосом, когда мы встали лагерем через неделю после выхода из Чигонара, и поинтересовался, как идут дела. Он огляделся по сторонам, убедившись, что рядом никого нет.

— Наверное, ты уже догадываешься, что никак, — ответил он. — Никто, даже генерал Турбери, похоже, не понимает, что Период Жары не будет длиться вечно. Нам нужно перейти границу Каллио и разобраться с Чардин Шером до того, как задуют муссоны. Но вместо этого мы лениво ползем вперед, останавливаясь понюхать цветочки в одном месте или послушать птичек в другом... — он помолчал. — Дамастес, в твоей армии есть солдаты, которые знают, как нужно сражаться?

— В моей армии, сэр?

— Прошу прощения. Я только что вернулся с совещания с генералом Турбери, и у меня складывается впечатление, будто мы с ним говорим на разных языках, — он тяжело вздохнул. — Остается лишь надеяться, что в нужный момент все сложится как надо. Да, кстати, можешь поздравить меня. Турбери присвоил мне чин генерала.

Я удивленно заморгал.

— От всей души поздравляю вас, сэр, но... Однажды вы отказались от такого предложения.

— Это было раньше, — ответил Тенедос. — В то время мне хотелось сохранить некоторую дистанцию между собою и армией. Теперь положение изменилось. Есть время наблюдать, и есть время плыть по течению.

Я не понял, что имеет в виду Провидец, но еще раз поздравил его, отсалютовал и вернулся к своим уланам.

Вечером я передал капитану Петре наш разговор с Тенедосом. Он издал фыркающий звук, заменявший ему смех.

— Думаю, Генерал-Провидец прав. Но, между нами говоря, он тоже не без греха.

— Почему?

— Разве ты не слышал? Он взял свою леди с собой.

Так оно и было. На следующий день я увидел баронессу Розенну, ехавшую рядом с Тенедосом. Я помахал им, и они помахали в ответ. Если бы не угроза нового, более крупного скандала... я почти жалел, что не взял с собой Маран. Но армия на марше — не лучшее место для женщин, непривычных к суровым военным будням, хотя в своем продвижении мы скорее напоминали богатых и беззаботных путешественников, чем регулярные войска.

Затем пришла весть: Чардин Шер пересек границу и вторгся в пределы Дары. Это было уже явное объявление войны.

С помощью разведчиков и специальных магических заклинаний обнаружено, что его армия поджидала нас на заранее подготовленных позициях за рекой Имру, неподалеку от небольшого даранского городка под названием Энтотто.

Через четыре дня мы приблизились к ним.

Мы находились в районе верхнего течения реки Имру, где ее ширина не превышала тридцати ярдов. Река течет в юго-восточном направлении и впадает в Латану. Мы двигались по пологой, открытой сельской местности, усеянной небольшими рощицами — идеальное место для военных действий.