Странствия хирурга. Миссия пилигрима - Вольф Серно

— Но, святой отец…

— Нет-нет. Почти предосудительно уже то, что я взял у вас желтые туфли, ведь паломничество — это не увеселительная прогулка. Нет-нет, о деньгах не может быть и речи.

— Но, святой отец, выслушайте меня! Если вы не хотите брать деньги для себя, возьмите их для кого-нибудь другого. Представьте, что вы можете повстречаться с каким-нибудь несчастным, которому вам придется купить еды, чтобы он не умер с голоду. — Витус все еще держал в протянутой руке мешочек.

— Я ведь сказал «нет»! — Монах почти рассердился. — Несчастная душа, о которой вы толкуете, может получать подаяние от других. В конце концов, это долг хорошего христианина; а долг паломника — дойти до собора в Сантьяго, добровольно дав зарок бедности.

— Вы человек огромной силы воли. — Витус опустил руку с мешочком. — Я не верю, что Господь обиделся бы на вас, прими вы наш маленький подарок, но я уважаю ваши принципы. Так что сделаем вид, что мы никогда не предлагали вам презренный металл. Еще раз от всей души желаем вам самого доброго. Да пребудет с вами Господь! — Он протянул руку, и Эрнесто растроганно пожал ее.

— И с вами также! Я при первой возможности прочту благодарственную молитву. — Он резко отвернулся и быстро пошел вперед, ни разу не оглянувшись.

Маленький ученый посмотрел ему вслед и с усмешкой произнес;

— Бравый поборник веры, но, если спросишь мое мнение, чересчур упрямый.

Витус ничего не сказал в ответ, а Магистр продолжал:

— Еще хорошо, что мне с Божьей помощью удалось навязать ему его счастье.

— Что ты имеешь в виду?

Магистр расплылся в широкой улыбке:

— Благодаря некоторым трюкам, которым меня научил Фабио, я засунул кошелек в его заплечный мешок, а он и не заметил.

— Ты засунул ему деньги!

— Вот, именно, сорняк. А теперь вперед, в Камподиос!

Причиной тому было то, что леди Джейн лежала в неосвященной земле. Муж Тонии похоронил ее в саду за домом, без отпевания священника, просто так, потому что иначе было нельзя. Это обстоятельство мучило Тонию всю жизнь. Она знала, что взяла на душу тяжкий грех, и не хотела уносить его с собой в могилу.

— Благодарю тебя за доставленные вести, — произнес отец, Томас и посмотрел на тяжелую парусиновую суму. — Ты знаешь, от кого они?

Покрытый слоем пыли гонец покачал головой:

— К сожалению, нет, святой отец. Я лишь выполняю задание.

— Ну, ладно. Тогда ступай на монастырскую кухню, и пусть брат Фестус как следует накормит тебя. Думаю, ты заслужил сытный обед. И скажи брату Даниэлю в конюшне, чтобы он насыпал твоей лошади двойную порцию овса.

— Спасибо, святой отец. — Гонец почтительно склонил голову перед худым аскетичного вида монахом.

— Да пребудет Господь с тобой, сын мой. — Не обращая больше внимания на гонца, Томас сел за стол в своей скромной келье и придвинул к себе небольшую керосиновую лампу. Интересно, от кого же это послание?

Он быстро сорвал шнурок, которым был обвязан пакет, и обнаружил внутри три письма. Это были три свернутые в трубочку и скрепленные печатями документа на грубой бумаге, покрывшейся пятнами от времени. Одно из них при ближайшем рассмотрении показалось приору знакомым.

Томас присмотрелся повнимательнее и узнал собственное письмо. Его личная печать не оставляла сомнений. Правда, она была сломана, что означало, что послание было прочитано. Отец припомнил, что написал это письмо примерно год назад и отправил его в Гринвейлский замок, в Англию.

И вот оно вернулось, открытое и вновь скрепленное печатью. Отец Томас подробно рассмотрел восковой отпечаток и разобрал на нем костную пилу, перекрещенную скальпелем. Буквы, окружающие изображение, складывались в слова: ANATOMUS GIROLAMUS. Глаза его скользнули дальше по свитку и обнаружили ряд совершенно непонятных значков и пометок. Некоторые каллиграфически выведенные строчки напоминали арабскую вязь. Это могло означать только одно: письмо объехало полмира, прежде чем вернуться к отправителю. И совершенно очевидно, в руки Витуса оно так и не попало.

Томас почувствовал разочарование. Он сломал печать со словами ANATOMUS GIROLAMUS и развернул послание. Да, никаких сомнений, это его собственное письмо, в котором он рассказывал любимому ученику о признаниях старой Тонии и сообщал ему, что последний пробел в цепи доказательств его знатного происхождения восполнен.

Приор взял в руки второе письмо. Оно было также адресовано Витусу, хотя и другим отправителем. Имя этого человека было Кэтфилд, и он воспользовался печатью Гринвейлского замка, из чего Томас заключил, что у отправителя не было собственной печати и, стало быть, он состоит на службе в замке. И это письмо было вскрыто и снова запечатано.

Наконец он добрался до третьего письма, которое показалось ему наиболее интересным, не столько из-за той же печати со словами ANATOMUS GIROLAMUS, сколько потому, что оно было адресовано ему лично. Досточтимому отцу Томасу, врачу и приору в Камподиосе, — гласили крупные буквы с внешней стороны свитка.

Развернув послание, отец Томас обнаружил, что оно написано на латыни, и немедленно углубился в чтение.

Досточтимый святой отец, глубокоуважаемый коллега!

Сначала позвольте представиться: меня зовут Меркурио Джироламо, я профессор анатомии в университете Падуи. Именно там я и имел огромное удовольствие познакомиться с кирургиком Витусом из Камподиоса и его другом магистром юриспруденции Рамиро Гарсия.

В многочисленных беседах мы дискутировали об искусстве расчленения, о коем кирургик, бывший, насколько мне известно, вашим учеником и помощником, продемонстрировал глубокие познания. Похвала ученику относится и к мастеру!

Однако еще важнее оказались основополагающие выводы, которые нам удалось сделать по вопросу возникновения чумы и борьбы с ней. Поскольку эти познания были по большей части добыты благодаря проницательности вашего бывшего воспитанника, я могу утверждать, не боясь прослыть нескромным: черная смерть может быть побеждена. Важная веха на пути ее одоления поставлена! Виновник зла — одно коварное насекомое: блоха, которой ваш ученик присвоил научное название Pulex pestis.

Все дальнейшие шаги и выводы были описаны им в трактате под названием «De causis pestis», напечатать который в Падуе я имею честь.

Из этих слов вы, глубокоуважаемый коллега, наверное, уже поняли, что Витуса из Камподиоса больше нет в Падуе. В конце октября anno Domini 1579 он вместе со своими друзьями отправился в путь, чтобы добраться до Англии, поскольку, по его словам, миссия его выполнена.

Разумеется, я предположил, что долгие месяцы ничего не услышу о нем, поскольку в зимнее время непросто путешествовать даже в Италии. Тем больше я был поражен, получив от него весточку уже в середине ноября — в форме записки, которая нашла меня через почтового голубя. В то время Витус из Камподиоса находился неподалеку от города Пьяченца и был окружен чумой. Дабы спасти себя, они с друзьями окружили свой лагерь огненным кольцом. Насколько эффективной оказалась эта мера, вы можете судить по тому, что все находившиеся внутри кольца выжили.