Злые чары Синей Луны - Саймон Грин

– Знаю, – ответила королева. – Но выбора нет. У него мой сын.

Она поднялась со старинного деревянного трона и медленно сошла по ступеням. Посмотрела на своих беспомощных защитников и ласково улыбнулась им, показывая, что ни в чем их не винит. Затем направилась через весь тронный зал, который еще совсем недавно принадлежал ей, и остановилась рядом с ухмыляющимся Петлей. Сделалось очень тихо, словно все затаили дыхание. Фелиция взглянула на своего сына Стефена, но не посмела протянуть руку и коснуться его.

– Очень хорошо, – сказал Петля. – А теперь стой спокойно, как хорошая девочка, и дай мне убить тебя быстро и безболезненно – и, клянусь, я не причиню вреда твоему сыну. Понимаешь, я обязан убить тебя.

– Да, – отозвалась Фелиция. – Понимаю.

– Живая, ты всегда будешь служить объединяющим началом для мятежных патриотов. Я не могу допустить этого. И не надейся на помощь своего отца. Теперь здесь я правлю балом. Ему все равно пора отойти в сторону. Тем, кто полагается только на силу, нельзя стареть и слабеть. И кроме того, мне всегда хотелось убить королеву.

– Фелиция! – крикнул герцог, и при звуках его голоса, сильного и властного, как некогда, все резко повернулись в его сторону. – Лови!

И он сорвал с шеи и бросил ей Полуночный Амулет, могучий оберег, защищавший его от любого магического нападения. Казалось, время замедлило свой бег. Окружающие завороженно наблюдали, как волшебный талисман пролетел по воздуху и впечатался в подставленную Фелицией ладонь. Глаза у Петли округлились, но он и рта не успел раскрыть, как Фелиция вытащила тонкий кинжал, который всегда прятала в широком рукаве и одним мастерским движением перерезала наемнику горло.

Вся защищавшая его магия была ничто перед силой Полуночного Амулета. Наемник начал заваливаться назад, бессмысленно поднимая руки к рассеченному горлу. Слишком поздно он осознал, что вообще нельзя было подпускать к себе герцогскую дочь так близко. Фелиция выхватила спящего сына из его слабеющих объятий и быстро отступила, но Петля умер еще до того, как рухнул на пол. Тронный зал заполнился грохотом падающего оружия. Да, наемники – практичное племя. Фелиция поглядела на мертвого колдуна и пнула его по голове.

Герцог Старлайт улыбнулся:

– Моя дочь.

Королева Фелиция вернулась на трон, баюкая на руках сына. Ее защитники быстро подобрали оружие и выстроились перед троном в почетном карауле. Сэр Вивиан уже стоял, но опирался на Калли. Взгляд его был ясен и меч в руке совершенно неподвижен. Герцог медленно прошел вперед и поклонился своей дочери, королеве.

– Стефен проснется примерно через час.

– Почему? – спросила Фелиция. – Почему ты отдал Амулет и поставил под угрозу собственную жизнь?

– Он бы убил тебя. Из-за собственного упрямства и гордости я потерял одну дочь и всегда сожалел об этом.

– Кроме того, негодяй угрожал сместить вас с поста правителя Герцогства под горой, – вставил сэр Роберт. – Это я так, к слову.

Герцог улыбнулся:

– И это тоже. Но в конечном счете, семья есть семья.

Тиффани взяла Чанса под руку.

– Ты тоже обожаешь счастливые концы, правда?

И в этот момент в распахнутые двери тронного зала влетела крохотная фея Лунный Блик. Она неслась изо всех сил своих маленьких крылышек. Красавица стремительно выросла и замерла перед своим возлюбленным.

– Магус! Они вошли в Опрокинутый Собор!

– Знаю, – отозвался тот, рывком выходя из транса. – Хок с Фишер и Сенешаль, как я и планировал.

– И Джерико Ламент!

Что?! – Колдун был потрясен и встревожен. Он развернулся к Чансу. – Пешеход явился в Лесной замок? Почему мне не доложили?

– Вас не оказалось поблизости, – ответил Чанс. – А что это меняет?

Лицо у Магуса сделалось ярко-красным, глаза едва не вылезали из орбит. Он рассеянно поводил вокруг себя руками, словно не знал, что с ними делать. Плащ окутал его плечи, но он даже не заметил. Все остальные пристально наблюдали за ним и прикидывали, в какую сторону отскочить, если он выйдет из себя.

– Я знал про Хока и Фишер, – сказал Магус, ни к кому в особенности не обращаясь. – Я всегда намеревался отправить их в Опрокинутый Собор. Я возлагал надежды на Харальда, но он оказался слишком слаб. У меня было ощущение, что присутствие Сенешаля не помешает – учитывая его происхождение. Но я не предвидел, что сюда явится Пешеход! Он может все испортить! Я должен его остановить!

Он испустил страшный вопль ярости, ужаса и потери и пропал, забрав с собой плащ. Последовало мгновение тишины. Наконец присутствующие повернулись к фее Лунный Блик. Она изящно пожала плечиками:

– Нечего на меня так смотреть. Он мне никогда ничего не рассказывает.

И вот наконец они добрались до шпиля Опрокинутого Собора, похороненного глубоко в земле. Хок с Фишер, Сенешаль, Жареный и Гнев Божий в мире людей. Измученные и ослабевшие, они преодолели последние несколько ступеней, выступавшие из окровавленной стены. Устали все, кроме Жареного, который был в конце концов мертв и, следовательно, не подвержен подобным мелким неудобствам. Они миновали Слушающую Галерею, ускользнули от Крадущихся Лохмотьев и с боем прорвались через Кольцо Сновидений. Все ради того, чтобы достигнуть утопленного в землю шпиля с единственной комнатой в основании, последней страшной загадкой Собора.

Входом в комнату служил простой деревянный люк у них над головами, запертый стальной щеколдой. Хоку не особенно хотелось к нему приближаться, особенно если вспомнить опыт общения с похожим люком, через который они проникли в Опрокинутый Собор. Но в конце концов Фишер удалось взять его «на слабо». На всякий случай капитан отодвинул засов обухом топора и им же толкнул крышку наверх. Он выждал пару секунд, давая возможность притаившейся наверху мерзости проявить себя, а затем подтянулся и вылез в комнату, расположенную наверху. Жена быстро последовала за ним, и супруги встали спина к спине, подозрительно оглядываясь. Несмотря на усталость и боль во всем теле, они были почти разочарованы, что не придется драться с демонами или какими-то другими стражами.

Комната в шпиле Собора оказалась пустой и ничем не примечательной, за исключением окна в дальней стене, закрытого деревянными ставнями. Она была не больше обычного чердака. Низкий потолок, никакой мебели. Единственной особенностью комнаты было то, что вся она была сделана из литого золота. Пол, стены и потолок светились собственным внутренним светом. На кованом металле стен проступили темные искаженные отражения. Они злобно уставились на Хока и Фишер, пока те медленно поворачивались вокруг своей оси. Даже в бытность принцем и принцессой им не доводилось видеть столько золота, собранного в одном месте, да еще использованного для такой непривычной цели. Стены были безупречно гладкими, металл не носил ни малейших следов обработки. Когда Хок осторожно приблизился к своему отражению и опасливо коснулся гладкой поверхности рукой, золото показалось ему неприятно теплым.