Развратная  - Маша Моран

Чувствую, как внутри лопаются вены, взрываются артерии. Миллионы нервных окончаний превращаются в пульсирующие болью электрические шнуры. Не ощущаю ничего, кроме заполняемой кровью пустоты. Отец тревожно спрашивает, вытаскивая меня своим голосом со дна:

– Что-то случилось, Паш?

– Вика у него.

– Вот же сука! Зачем она ему?

– Не знаю. Но он не оставит ее в живых.

Несколько секунд он просто ругается, становясь моим собственным эхом.

– Как долго?

– Минут десять-пятнадцать назад увез ее.

– Наши уже едут к его халупе. Но судя по адресу, там глухо.

Как их отыскать?! Как?! Вспоминаю о разбитом Викином телефоне у меня в кармане. Конечно…

– Наумыч на работе?

– Конечно. Но что ты..?

Не даю ему договорить.

– Пусть попробует отследить его по сигналу телефона. Он же может.

– Точно! Я даже не подумал.

– Дай адрес, я пока поеду к нему.

Отец называет адрес. Окраина. И там действительно одни развалюхи. Вряд ли эта тварь повезет Вику туда. Но я знаю, что это он. Точно знаю.

– Хорошо. – На удивление, но отец не останавливает. – Я тоже подъеду.

Завожу мотор. Внутри плещется кровь. И я действительно становлюсь механизмом. Медленно схожу с ума, теряя человечность.

– Как только Наумыч что-то узнает, сразу звони мне.

– Конечно, Паш.

Выруливаю на дорогу и давлю на газ до упора. Снег скрипит под колесами. В салоне пахнет Викой. Ее цветочными духами и нашими поцелуями. Отец неожиданно добавляет:

– Держись, Паш. Мы ее обязательно найдем.

Могу ответить только короткое:

– Да.

Отключаюсь и швыряю телефон на Викино сидение. Держаться должна она. До моего приезда. Я ее обязательно найду. И теперь у выродка не будет никакого шанса. Безумие уже накрыло с головой, захлестнув целиком и полностью. Те, кто пытаются отобрать у меня Вику, будут умирать. Долго. Медленно. Мучительно.

***

К горлу подкатывала страшная тошнота. Вика изо всех сил сжимала зубы. Ее еще никогда так не мутило. Наверное потому что она еще ни разу не испытывала такого жуткого ужаса. Живот скручивало мучительными спазмами, связанные за спиной руки дрожали, а на коже выступила испарина. Желчь наполнила горло, и Вика закашлялась. Рвотные позывы были настолько сильными, что она уже с трудом их сдерживала. С каждой секундой тошнота только усиливалась.

– Не надо молчать, Вик. Больно будет все равно. Но я даю тебе выбор: либо очень больно… – Он помахал перед ее лицом шприцем. – Либо терпимо. – Огромная, вся в царапинах, отвратительная ладонь вклинилась между ее бедер.

От отвращения Вику вырвало желчью.

– Ты охуела? – Саша отскочил, брезгливо кривясь. – Че творишь, дура?

Вика сглотнула горечь, откинув голову назад. Она пыталась заставить себя дышать ровно и спокойно, но от гнилостного сырого запаха становилось только хуже. Настолько плохо, что перед глазами все плыло, и из-за этого она никак не могла разглядеть, где находится.

– Думаешь, поблевала, и это тебя спасло?

Саша дернул ее за волосы, заставляя смотреть на себя.

– Не-е-ет, сучка… Тебя сегодня ничего не спасет.

Вику начала бить дрожь. Зрение, наконец, прояснилось и сфокусировалось на одной точке – на знакомом из детства лице. Страх боролся с отвращением. Вика несколько раз моргнула. Он притащил ее в какой-то жуткий подвал. Старые трубы, металлический щиток, котел. Одинокая лампочка, свешивающаяся с потолка освещала небольшой металлический стол. На нем стояли два коричневых пузырька, лежали жуткого вида щипцы и нож.

Вику снова замутило. Ей не хотелось думать о том, что умирать она будет в этом вонючем подвале, изнасилованная и сходящая с ума от боли. Но глаза Саши блестели, как у психа. Он явно считал секунды до того момента, когда начнет издеваться над ней. И сдерживался сейчас лишь потому, что наслаждался ее ужасом и хотел напугать еще больше.

Вика находилась в каком-то странном состоянии. Плыла в тумане. Почему-то она думала не о том, какая боль ее ожидает, а том, какой дурой была все эти годы. Зачем она сопротивлялась Паше? Зачем тратила драгоценное время? Зачем не послушалась его и пошла сегодня к Роме?

У нее могли быть лишние дни, часы, пусть даже минуты!, рядом с Пашей. А она так глупо все это потеряла.

Вика хрипло спросила:

– Что тебе нужно?

– Много чего, Вика… Много чего… Сначала поговорить. А потом развлечься.

Вику передернуло от отвращения. Она вдруг перестала бояться боли, смерти и всего, что он с ней решит сделать. Ей было бесконечно мерзко, но почему-то совсем не страшно. Павел бы наверняка не испугался, окажись он в такой ситуации. Вика усмехнулась. Он бы не оказался. Это она – неудачница, вечно натыкается на придурков.

– Улыбаешься? Улыбаешься?! – Саша подскочил к ней и с размаху влепил пощечину.

Какую уже за день? Вика не считала. Голова откинулась назад. Щеку обожгло. Из носа, кажется, потекла кровь. Но страх не вернулся. Вика поняла, что совершенно не боится. Все дело было в Павле. Вика была просто уверена в том, что он придет за ней. Найдет. Ведь каждый раз, когда с ней случалось что-то ужасное, он возникал рядом и спасал ее.

Вика не знала, как так получалось. Он знал или чувствовал, но всегда появлялся, когда она оказывалась в опасности. Появится и сейчас. Конечно, появится.

По щеке скатилась слеза, обжигая раненую кожу. Ему нельзя здесь быть. Саша – чокнутый. Больной на всю голову. Однажды он уже едва не убил Павла. Что сделает сейчас? Паша не должен ее отыскать. Вика поняла, что молится. Молится, чтобы впервые в жизни он не пришел и не спас ее. Потому что если с ним что-то случится, она этого не перенесет. Не выдержит.

А у него вся жизнь еще впереди. В итоге он сможет с этим справиться. Найдет в себе силы. Он очень сильный мужчина. Родители ему помогут. Главное, чтобы он жил. Потому что выстоять против этого сумасшедшего под силу только… Вика не знала кому. Кем нужно быть, чтобы совладать с безумием в его глазах.

– Еще хочешь поулыбаться, потаскуха?

Он снова вцепился в ее волосы и, едва ли не выдирая их, дернул вперед.

– Где клад?

От горечи рвоты и крови во рту стало сухо и горько. С трудом шевеля языком, Вика спросила:

– Какой еще клад?

– В идиотку решила поиграть? Знаешь, что это? Знаешь? – Он постучал пальцем по длинной игле. – Охрененная штука. Одна инъекция, и тебе покажется, что тебя жрут изнутри. Будешь блевать тут собственными кишками. У меня здесь на роту солдат хватит. – Он указал на два пузырька.