Паразитарий - Юрий Азаров

В Иудее, которой довелось мне править, было три партии: фарисеи, саддукеи и ессеи. Небезызвестный вам прощелыга, жидяра, как теперь говорят, Иосиф Флавий отмечал, что фарисеи ведут строгий образ жизни, и отказываются от всяких удовольствий. По их мнению, все совершающееся происходит под влиянием судьбы. Впрочем, они нисколько не отнимают у человека свободы, его воли, но признают, что по Божьему предначертанию происходит смешение его желания с желанием человека идти ли ему по пути добродетели или злобы. Это главенствующая секта, которая имеет большое влияние на простонародье. Фарисеи верят в бессмертие души, и что за гробом людей ожидают суд и награда за добродетели или возмездие за преступность при жизни. Грешники подвергаются вечному заключению, а добродетельные люди будут свободны и даже могут воскреснуть. Они имеют большую власть и занимают правительственные и религиозные должности. Фарисеи сильно преданы друг другу и, действуя соединенными силами, стремятся к общему благу всех иудеев. Отношения же саддукеев между собой суровее и грубее, и даже со своими единомышленниками они обращаются, как с чужими. Фарисеи беспощадны к тем, кто идет против них. Я убедился в том, что фарисеи лицемерны и коварны. Они нарушают свои религиозные законы и предаются удовольствиям и разврату. Что касается ессеев, то эта незначительная и маловлиятельная секта заботилась о чистоте нравов и благочестии, вела строгую, трудовую и нравственную жизнь. Молились при восходе и заходе солнца, занимались земледелием и врачеванием. Мне больше всего были по душе эти скромные труженики. Но и в их среде выросла секта ревнителей, или зилотов. Зилоты проповедовали внешнюю свободу, призывали народ к бунтам, признавали над собой господство одного Бога и таким образом возбуждали в народе мятежи и возмущения. Зилоты как раз и были теми дрожжами, которые я запускал в народную гущу. Признаюсь, мне приходилось с этими зилотами участвовать в ночных разбоях, а также в убийствах некоторых фарисеев, саддукеев и христиан. Мне достоверно известно, что зилотами был убит святой первомученик Стефан…

— Зачем вы все это мне рассказываете? — спросил я у Феликса.

— А вы сделайте вывод сами. Чтобы утвердилась новая эра, чтобы она не утратила своих связей со старой иудейской верой, нужна была система продуманных жертв. Сначала Иоанн Креститель, потом первомученик Стефан, затем Христос, Апостолы Петр и Павел. Заметьте, у каждого из них были покровители и среди римлян, и среди греков, и среди иудеев…

— Мы это старались предусмотреть, — вмешался Горбунов. — Сечкина поддерживают почти все социальные силы. Будучи типичным аутсайдером, Сечкин снискал к себе уважение не только народных масс…

— У вас в стране сегодня сложилась далеко не простая ситуация, — продолжал Феликс. — Даже в Римской империи не было такого, чтобы страну оставили без хлеба, мяса и молока. Наш рынок давал народу все. А что могут купить ваши ессеи и зилоты на Центральном рынке, где не только бешеные цены, но и нет ничего. Ваше правительство поддержало пока что воров и грабителей, а так нельзя. Надо чередовать поддержку: сегодня воров, а завтра и честным труженикам надо кость кинуть. Я иной раз просто так раздавал бедным хлеб и сыр, чтобы они помнили: власть заботится о них!

Кроме голода у вас еще и другие катастрофы. Я не знаю, что такое тезий и стронций, но жрать вместе с ними козий сыр или кашу — все равно, что баранину запивать цикутой! Если бы я узнал, что все римские поля кто-то полил цикутой, я бы немедленно натравил на него народ, и он бы разорвал его в клочья. Я невооруженным глазом обнаружил, что ваши праховцы — это наши саддукеи и фарисеи. Не надо их всех уничтожать, но обезглавить многих крайне необходимо.

— Простите, к чему это вы все? — снова спросил я, наблюдая за тем, как Зила, то есть Друзилла, пытается остановить мужа.

— А затем, чтобы наконец-то поняли, что процесс социального преображения связан непременно с борьбой внутриутробных сил государства, которые обязан найти правитель. Когда я узнал, что иудейский первосвященник Анания бьет по устам римских граждан, я тут же принял меры и сместил Ананию, добившись назначения его на место Измаила. А спустя некоторое время Анания погиб от руки сикариев как изменник.

— Простите, — перебил я прокуратора, — но, кажется, Анания был саддукеем.

— Это не имеет значения. Он был грабителем-тираном, который ненасытной своей алчностью довел до нищеты низших чиновников. Он был двуличен, потому что принимал светлый образ человека, а на самом деле всегда преступал закон. Когда я узнал, что он избил Апостола Павла, я поклялся себе сурово наказать Ананию.

— Надо полагать, что вы из этого наказания вынесли и некоторую выгоду?

— Да, я добился, чтобы Синедрион подчинялся мне и императору. При мне был порядок в Иудее. Я разделял и властвовал, пока по доносу темных сил, а может быть, подозреваю, и еврея Иосифа Флавия, я не был смещен с поста прокуратора. Я бежал из Иудеи, сменив имя Феликс, сменив жену, детей, весь уклад своей прежней жизни. Ты не ругай меня, Друзилла. Если бы я этого не сделал, я бы погиб еще в начале семидесятых годов…

— Бог тебе судья, Феликс. А мне и моему сыну Агриппе судьба уготовала тяжкую смерть. Когда летом семьдесят девятого года извергался Везувий и Помпея была объята пламенем, я молилась, чтобы снова увидеться с тобой, и небо помогло мне, Феликс Эдомундович…

— Простите, я не ослышался? — спросил я. — Вы сказали Феликс Эдомундович. Так звали одного из современных инквизиторов. Только отчество произносится без "о".

— Увольте! Как можно допускать такую безграмотность! У вас, нынешних, нет культуры. Вы не владеете латинской этимологией, европейской семантикой и американской кибернетикой.

— Расскажи им, Друзилла. Расскажи! — улыбнулся поощрительно Феликс.

— Слушайте же, господа-невежды. Отчество моего блаженного мужа состоит из двух слов — «эдо» и «мундус». «Эдо» означает «есть», «жрать», «истреблять», «уничтожать», «сжирать», "изживать со света", а "мундус — мунди", во-первых, ничего общего не имеет с вашим вульгарным термином «чудак» на букву «м», а имеет космический смысл и означает «вселенную», "небесное тело", «землю», "земной шар". Следовательно, Эдомундович переводится на ваш тарабарский язык как истребляющий народы, сжигающий землю и даже в известном смысле покушающийся на Вселенную.

Когда я узнала, что настоящее имя отца Феликса вовсе не Марк Антоний, а Эдомундус Папулус, а «папулус» означает «прыщик», «волдырь», я поняла его великое предназначение. Поймите, если человек способен пройти ступени раба, вольноотпущенника, рядового чиновника империи и, наконец, наместника такой культурной страны, как Иудея, то у этого человека не может быть заурядного будущего.

— И вы не ошиблись? — спросил Горбунов.

— Конечно же.

— Но он же погорел! Бежать из Иудеи, бросив жену, детей, все состояние…

— Не скажите. Феликс бежал не просто в никуда. Он торопился попасть в историю. И я вслед за ним вошла в исторические анналы. Кто бы знал бедную царицу и жену Эмесского царя Азиза Друзиллу, если бы она не покинула гнусную отдаленную провинцию и не кинулась бы в свое время в объятия римского прокуратора? А теперь меня знает Вселенная. Вот уже два тысячелетия обо мне слагаются песни, пьесы, романы и повести. Я настолько глубока, что разгадать меня не удается даже самым крупным историкам. А главное, мною создана модель жены правителя…