Тяжесть венца - Симона Вилар

В конце концов им пришлось уступить.

В дороге Тирелл не спешил, они делали частые остановки, двигались так, чтобы Анну не трясло в носилках. Она по-прежнему испытывала слабость, хоть и была тепло одета и ехала в закрытых, обогреваемых носилках, умудрилась простудиться и сильно кашляла. Анна мрачно шутила:

– Впервые мне не удастся очаровать двор. Наконец-то слухи о моей болезни получат почву. Король будет доволен.

Тирелл предлагал ей остановиться в одном из королевских замков, а Ричарду отправить известие, что она не в состоянии ехать дальше из-за ухудшения здоровья. Дебора также присоединилась к его словам.

Анна смотрела на них с печальной улыбкой.

– Нет. Ричард исковеркал мою жизнь, но я не позволю ему погубить мою девочку. И если во мне останется хоть капля сил – я приеду в Лондон и сделаю все, чтобы расстроить замыслы горбатого Дика. Там, при дворе, я уже не буду пленницей и смогу добиться своего.

В Лондон они прибыли утром, в самый канун Рождества. День выдался солнечный, морозный, грязь на улицах присыпало снегом, а над каждым очагом вился легкий дымок – хозяйки готовили праздничный ужин. Дома были украшены зелеными ветвями остролиста, плюща, белой омелы. Звонили колокола.

Обычно в этот день благостное умиротворение нисходит на людей. Однако это настроение тотчас испарилось из души Анны, едва она увидела короля, едущего во главе свиты навстречу супруге. Он восседал на прекрасном коне лорда Бэкингема, и сердце Анны вновь наполнилось горечью. Полы черного плаща Ричарда развевались, как крылья ворона.

Откинув занавески носилок и закутавшись в мех, Анна в упор смотрела на Ричарда. Их встреча была молчаливой. Какое-то время король внимательно вглядывался в изжелто-бледное, утомленное лицо жены, в ее покрасневшие глаза и синеватые губы. Потом просиял.

– Вы просто великолепны, моя возлюбленная госпожа. И я рад приветствовать вас в этот светлый день Рождества. Слава Иисусу Христу!

– Во веки веков, – тихо ответила королева.

Потом она откинулась в носилках. Сквозь полуопущенные занавески она видела, как Ричард проехал вперед кортежа, как движением руки подозвал Тирелла.

– Я доволен тобой, Джеймс, – негромко сказал Ричард своему Черному Человеку. – Она выглядит, как снятая с креста.

Тирелл слабо кивнул.

– Этот итальянец…

– Да, а где мой славный Лукано?

– Вы зря не предупредили меня, ваше величество, что это ваш человек. Я сам едва не отведал его пойла. Но Бог был милостив ко мне… а не к Лукано. Что ему надлежало сделать, я узнал лишь, когда искалечил его. Он не выжил.

Король хмыкнул.

– Узнаю твою руку, Джеймс. Однако почему же ты не окончил начатое?

– Вы отдали приказ итальянцу, а не мне, – спокойно ответил Тирелл.

Король какое-то время молчал. Они уже приближались к Вестминстеру. Вдоль дороги шли в церковь целые семьи в праздничных одеждах, останавливаясь при виде королевского кортежа. Мужчины стаскивали с голов колпаки, но приветственных кликов не было слышно.

– Оставим это, – наконец сказал король. – Так или иначе, королева выглядит как должно. А для тебя у меня есть новое поручение. Думаю, ты останешься им доволен.

Тирелл с беспокойством взглянул на короля, но они уже въезжали во двор замка, и ему пришлось поотстать.

Анна вышла из носилок и огляделась. Увидела Стенли, отвешивающего ей поклон, его супругу, увидела Уильяма Херберта. Юноша смущенно улыбнулся ей. «Как он возмужал, похорошел», – подумала Анна. У его ноги терся огромный Пендрагон. А рядом… У Анны едва не выпрыгнуло из груди сердце, когда она увидела свою дочь. В опушенном соболем эннане и дорогом плаще она показалась Анне чудесным видением. Она стояла бок о бок с Уильямом, улыбаясь матери… У Анны вдруг мелькнула счастливая догадка.

«Господь Всемогущий! Сделай, чтобы так и случилось. Не может же судьба преподносить мне только горечь и слезы».

И тем не менее она пожелала без промедления переговорить обо всем с Ричардом, хотя и опасалась встречи наедине. Оказалось, напрасно. Лишь в глазах его мелькнуло нечто темное, потустороннее, но лишь на миг. В остальном он казался всем довольным и пребывал в приподнятом настроении. Но Анна, как никто, знала, насколько он умеет владеть собой, и ее разбирало любопытство, чем же так доволен Ричард.

– До меня дошли странные слухи, – медленно проговорила она, когда король отвел ее в отведенные ей покои. – Это нелепо, но говорят, что вы собираетесь выдать мою девочку замуж! Но поразмыслите, Дик, – ведь она еще дитя.

Ричард грел руки у камина.

– Удивительно, что вы знаете такие вещи. Видимо, вам все же удалось обвести моего верного Тирелла вокруг пальца. Однако это так – у меня есть свои виды на Кэтрин.

– И вы готовы распорядиться ее судьбой, даже не посоветовавшись со мной?

– Не забывайте, дорогая, что для всех Кэтрин – моя дочь.

– Но есть ведь и Бог!

– Ох, прошу вас, Анна, прекратите меня пугать карой небесной! Я уже все решил, и для дочери какого-то там Майсгрейва это будет блестящая партия.

– Но ведь ей только четырнадцать лет!

– Она прекрасно развитая девочка, к тому же ей самой хочется замуж. Однако успокойтесь – пока речь идет только об обручении. Венчание состоится летом, когда у казны будет достаточно средств, чтобы устроить пышное торжество по поводу бракосочетания одной из Плантагенетов. Видите, я пекусь о вашей дочери даже больше, чем эта маленькая задира заслуживает.

– И кого же вы наметили ей в мужья? – стараясь оставаться спокойной, спросила королева.

– Думаю, мой выбор не слишком вас обрадует. Вы постарели, Анна, ваша дочь расцвела. Теперь она лишает вас поклонников. И тот, кто когда-то был так увлечен вами, скоро уже год как ездит лишь туда, где бывает Кэтрин. Он словно верный страж при ней. Я говорю о Уильяме Херберте. Надеюсь, вас не очень огорчает, что ваш верный рыцарь предпочел увядающей красавице молоденькую кокетку?

Кажется, Ричард хотел этим задеть Анну, но ей едва удалось сдержать радостное восклицание.

– Если не ошибаюсь, граф Хантингтон был обручен с Мэри Вудвиль?

Ричард рассмеялся.

– Кто сейчас думает о Вудвилях! К тому же у Уила достаточно здравого смысла, чтобы расторгнуть помолвку с сестрой бывшей королевы ради дочери Ричарда III. Ведь для него она моя дочь, не так ли?

В его словах Анна уловила некое колебание. Когда-то давно Ричард заставил супругу поклясться, что она скроет от всех истинное происхождение Кэтрин. За это время Анна дважды нарушила клятву, поведав тайну Деборе и лорду Стенли. А Уил… Он все знал еще до ее клятвы. Уже позднее она солгала Ричарду, что ни единой душе не обмолвилась о его тайне. Слава Богу, Ричард тогда ей поверил. Что ж, пусть и дальше пребывает в неведении.