Седьмая чаша - К. Дж. Сэнсом

— И мы не знаем, как ему удавалось следить за нами, оставаясь незамеченным.

— Ничего, скоро узнаем.

— Пошли Питера за Гаем. Пусть приведет его к Билкнэпу.

— Будь моя воля, я оставил бы эту старую сволочь гнить заживо.

— Только не в доме Дороти. Давай же, поторопись.

Я пошел на кухню. Филипп Орр сидел за столом с кружкой пива в руке и разговаривал с мальчиками. Стул покряхтывал под его массивным телом. Питер и Тимоти сидели на полу у его ног.

— А потом в город вошел король, — с драматическими интонациями рассказывал Орр. — Вы никогда не видели никого, кто хотя бы напоминал его величество. Огромный мужчина, на голову выше всех придворных и слуг, которые следовали за ним. На его шапке и дублете сияли самоцветы, а рядом с ним шла королева, Анна Болейн, которая оказалась грязной потаскухой…

При нашем появлении мужчина резко умолк и поднялся со стула. Мальчики тоже вскочили.

— Простите, сэр, — виновато проговорил он, — я просто рассказывал ребятам про те времена, когда я служил городским констеблем.

— Все в порядке, Орр, — успокоил я его. — Но у меня есть поручение для Питера. Идем, — позвал я старшего из мальчишек, — я напишу записку, и ты отнесешь ее в Баклсбери. И чтобы одна нога здесь, а другая там.

Затем я посмотрел на Тимоти.

— А тебе не пора ли укладываться спать?

— Пора, сэр.

Мне было приятно видеть, что Питер и Тимоти подружились. В потухших глазах Тимоти вновь зажглась какая-то искорка.

— В таком случае спокойной ночи.

Я вышел в гостиную. Торопливо нацарапал записку для Гая и отдал ее Питеру. Тот поспешил за дверь.

— Ну вот, — сказал я Бараку, — с одним делом покончено. Пора узнать, что скажет нам добрый мастер Фелдэй. Эддл-Хилл совсем недалеко отсюда. Захвати свою шпагу.

Мы быстро шли по Флит-стрит по направлению к городской стене. Увидев мои адвокатские одежды, стоявший там стражник пропустил нас без помех. Громадина собора Святого Павла виделась теперь всего лишь огромным черным силуэтом впереди нас. Ночь была темной, луна спряталась за облаками, и в воздухе снова запахло дождем.

— Вы с Тамазин сегодня выглядели идеальной супружеской парой.

— Я пытаюсь вести себя подобающим образом, но это сложно, учитывая то, что мне не удается думать ни о чем другом, кроме кошмаров, с которыми нам приходится сталкиваться чуть ли не ежедневно.

— Это пройдет.

Свернув на Картер-лейн, мы увидели впереди какую-то суматоху. Двое полицейских тащили за шиворот оборванца.

— Я всего лишь хотел переночевать на крыльце, под козырьком! — орал он. — Ведь снова дождь пойдет!

— Ничего, помокнешь, — прорычал один из констеблей, ударил бездомного в спину концом своего жезла, и тот кубарем полетел по мостовой. — Пошел вон, бродячий пес!

Босяк поковылял прочь, а констебли, заслышав звук наших шагов, повернулись к нам и осветили факелами наши лица.

— Я барристер и направляюсь к его, — я ткнул пальцем в Барака, — поверенному.

Констебли поклонились и пропустили нас.

Эддл-Хилл представляла собой длинную, как кишка, улицу, ведущую к Темзе. В ее начале стояли старые четырехэтажные дома с выступающими карнизами. Построенные на зыбком речном берегу, многие из них просели, покосились и выглядели так, будто вот-вот обрушатся. Женщина, стоявшая на крыльце одного из таких сооружений, метнула в нашу сторону призывный взгляд и юркнула назад, в темноту.

— Шлюх здесь как крыс в амбаре, — заметил Барак.

— А кроме них, похоже, никого. Нам придется постучаться во много дверей, чтобы найти того, кого мы ищем.

Навстречу нам, негромко переговариваясь, шла группа людей с фонарями. От нее отделились мужчина и женщина и, пожелав друг другу спокойной ночи, отправились по домам.

— Можно спросить у этих людей, — сказал Барак.

— Прошу прощения, — проговорил я, шагнув вперед. — Вы позволите задать вам вопрос?

Пожилой мужчина, шагавший впереди, поднял фонарь, и я увидел, что и он сам, и те, кто шел за ним, были одеты во все черное и держали в руках Библии. Судя по всему, они возвращались с какого-то подпольного религиозного собрания. Я спросил, не знают ли они, где живет поверенный по имени Фелдэй. Мужчина отрицательно покачал головой, но в тот же момент вперед выступил юноша.

— Я знаю его, — сказал он, ухватившись за мою адвокатскую мантию. — Он вас нанял?

— У меня есть к нему одно дело.

— Соседи его не очень-то жалуют, — осуждающе сказал этот молодой, не старше двадцати, парень. — Его знают как человека бессовестного и неверующего. Как можно иметь с ним дело?

Остальные согласно закивали.

Я насупился и резко ответил:

— Мои дела вас не касаются. А теперь — во имя христианской любви! — укажите мне, где он живет.

Молодой человек скорбно покачал головой и указал рукой вдаль, в сторону холма.

— В десятке домов отсюда, по правой стороне. Дом с синей дверью.

— Благодарю вас, — коротко бросил я и отступил в сторону.

Группа продолжила свой путь.

— Он говорил безбожно, Томас, — проговорил кто-то из сектантов. — Как можно столь легкомысленно отзываться о христианской любви!

Барак посмотрел им вслед.

— Снова праведники, — сказал он. — Никогда не упустят возможности заложить того, кого считают более порочным, чем они сами.

— Им не откажешь в смелости, — заметил я. — Ходят скопом после наступления темноты, зная, что Боннер ведет на них охоту.

— Половина этих праведников мечтают стать мучениками, — отмахнулся Барак.

— Хватит разглагольствовать. Давай-ка лучше найдем Фелдэя.

Дом, на который нам указали сектанты, находился не в столь ужасающем состоянии, как остальные. Дверь была совсем недавно покрашена в синий цвет. Я подергал ее, но она оказалась заперта.

Мне пришлось долго стучать, пока дверь наконец открыла женщина лет тридцати.

— Что вам угодно, господа? — с улыбкой спросила она.

— Нам угодно повидаться с мастером Фелдэем.

Улыбка моментально сменилась гримасой раздражения.

— И вам тоже! Я его несколько дней как не видела, а к нему все приходят, приходят, стучат, стучат…

— Можем мы пройти в его комнаты? Где они находятся?

— На первом этаже, слева. И если вы его найдете, передайте ему, чтобы он, когда захочет снова исчезнуть, предупреждал об этом своих дружков. Его соседке вовсе не обязательно открывать на каждый стук!

Последнее она проговорила нам вслед, поскольку мы уже торопливо поднимались по ступеням.