Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

– После революции, – сказал Псурцев, – у нас в стране объявили ликвидацию безграмотности. Ликбез. А ликвидировали в итоге – неграмотность. Чувствуешь разницу? Не чувствуешь? То-то и оно. Читать людей худо-бедно научили, а понимать прочитанное – ни хрена. Люди стали грамотными, но остались безграмотными.

– Виноват, – вынужден был повторить Салтаханов, – это вы к чему? И откуда информация про Ковчег две тысячи лет назад?

– От подопечных твоих. Штука в том, что они-то как раз, похоже, умеют понимать. Вроде такие же люди, те же руки-ноги-голова, по той же земле ходят. Мы с Одинцовым вообще, можно сказать, одну школу заканчивали… Но эти трое как-то иначе всё делают. Информация к ним по-другому приходит, что ли… И работают они с ней по-другому… Чёрт его знает. Прав был профессор насчёт эгрегора.

Генерал снова поднялся, раскрыл дверцу бара в одном из стенных шкафов и щедро налил виски в стакан.

– Тебе не предлагаю, – бросил он Салтаханову. – Ни к чему. А мне надо. Укатали вы меня все дружно.

Псурцев отхлебнул, задержал напиток на языке, проглотил и сказал назидательно:

– Запомни, Салтаханов! Выпивка без закуски и грамотность без культуры… Теперь что касается задачи. Получишь доступ на сервер, где лежат записи всех разговоров этой троицы. Ну не всех, а которые по делу, без бытового мусора. Завтра начнёшь слушать онлайн, а пока послушай то, что без тебя было. Попытайся настроиться на их волну и понять. Ключевое слово – понять! Что-то мне подсказывает, что у тебя должно получиться.

Дома за компьютером Салтаханов просидел до утра. Моделировал эффект присутствия – пытался почувствовать себя участником разговоров так же, как недавно в бункере. Он слушал записи почти без остановок, в том же темпе, в котором его знакомые обменивались информацией друг с другом и со своими собеседниками.

Средневековая чаша для трапезы.

Рассказ Книжника о святом Граале удивил не меньше, чем идея Одинцова про неожиданную миссию апостола Андрея. Тут Салтаханову пришлось сделать перерыв и навести справки в интернете.

Грааль упоминается в средневековом фольклоре кельтов и норманнов как золотая чаша, которой Иисус пользовался на тайной вечере – пасхальном ужине в доме своего родственника Иосифа Аримафейского. Позже Иосиф собрал в эту чашу кровь казнённого Иисуса и, предположительно, доставил Грааль на Британские острова.

Грааль обладал чудесными свойствами: мог даровать пищу, исцеление, прощение грехов, вечную молодость и прочие блага. Тема поисков чаши святого Грааля многократно и разнообразно использована в произведениях западноевропейской литературы – например, в легендах о Парсифале и рыцарях Круглого стола.

– Начнём с того, что Грааль не мог быть золотой и вообще металлической чашей, – заявлял Книжник. – Две тысячи лет назад по случаю праздника Песах использовалась посуда из оливкового дерева. Сбор крови – тоже мероприятие сомнительное, поскольку по библейской традиции контакт даже с кровью животных требовал соблюдения строгих ритуалов и последующего длительного очищения. А людей тогда хоронили, сохраняя тело в неприкосновенности, чтобы усопший мог подняться в Судный день. И так далее. Но нас интересует не то, насколько правдива эта история, а то, как она подана в литературе.

– Сюжет про Парсифаля, который ищет нечто бесконечно ценное под названием Грааль, придумал француз Кретьен де Труа, – продолжал учёный тоном опытного лектора. – Однако ещё мудрый Соломон заметил, что нет ничего нового под солнцем. Для первого в истории рыцарского романа де Труа обработал языческие легенды и кельтский фольклор предыдущих столетий, а его последователь немец фон Эшенбах взял ещё шире и включил в свою поэму выжимки из трудов по иудейскому мистицизму, каббалистике и алхимии заодно с историей Божественных Королей.

По ходу рассказа Книжник несколько раз произнёс на латыни – Rex Deus, и Салтаханов припомнил нашумевший американский роман про женитьбу Иисуса на Марии Магдалине. Речь там шла о потомстве от этого брака – Божественных Королях, кроме которых якобы никто не имел права на царский престол.

– В незаконченной поэме Кретьена де Труа можно встретить упоминание о Граале как о чаше, – говорил Книжник. – Очевидно, автор упрощал смыслы в угоду примитивной публике и пытался не дразнить церковь. Простая и понятная чаша вполне подходит на роль святыни. Его книгу читали, не задумываясь, как приключенческий роман о рыцарях и прекрасных дамах.

– Зато Вольфрам фон Эшенбах был настоящим воином, – говорил Книжник. – Он оказался намного смелее своего предшественника и не заигрывал с читателями. В новом сюжете Грааль утратил конкретную физическую форму: это или некий камень, или вообще Свет. Автор превратил поиски Грааля в личное восхождение героя к вершинам духа без посредничества церкви, а это самая настоящая альбигойская ересь. Но тогда в Европе уже процветала инквизиция, и за такие мысли можно было легко угодить на костёр. Что заставило фон Эшенбаха написать революционный роман и пренебречь опасностью?

– Надо полагать, в книге зашифровано сообщение о том, что Грааль – это не очередная церковная реликвия, но духовная ценность, превосходящая любую реликвию в принципе, – говорил Книжник. – Религиозные реликвии искусственны, именно поэтому вторая заповедь прямо запрещает им поклоняться. Грааль открывает путь к Всевышнему не через выполнение обрядов или денежные взносы в церковную казну, а благодаря духовному росту того, кто к Нему стремится. Поэтому в романе Грааль – это источник неземного Света. Но вот ещё интересные строки.

– Здесь описано устройство, которое регулярно получает подпитку с небес, ниоткуда, из пространства, – говорил Книжник. – Если добавить упоминания о том, что на поверхности Грааля посвящённый может прочесть письмена, сходство со скрижалями и Ковчегом Завета делается ещё более очевидным. Наконец, если вспомнить средневековых философов, которые воспринимали Грааль как символ древних знаний, собранных воедино, – сходство становится практически полным.

– И последнее соображение. – Казалось, Книжник издевается. – Мы знаем, что истории о Граале уходят корнями в дохристианские времена. Столь ценной, поистине божественной святыней мог быть только Ковчег Завета: на тот момент ничего подобного не существовало больше ни у одного народа. Впоследствии святыня без проблем стала христианской – это говорит о её монотеистической сущности. А единобожие в то время исповедовали только иудеи.