Разделяй и властвуй. Записки триумфатора - Гай Юлий Цезарь

45

Произнеся речь, Сципион думал, что за его милость его, несомненно, поблагодарят, и потому позволил им отвечать. Но из них центурион 14-го легиона сказал: за твою великую милость, Сципион (императором я тебя не называю), я тебе благодарен, так как ты мне, военнопленному, обещаешь жизнь и пощаду; и, может быть, я и воспользовался бы этой твоей милостью, если бы к ней не присоединялось величайшее преступление. Я ли должен поднять оружие против моего императора Цезаря, у которого я служил командиром центурии, и против его армии, за честь и победу которой я сражался больше тридцати шести лет? Я этого делать не намерен и тебе очень советую бросить свою затею. Если ты раньше не испытал, с чьими войсками ты борешься, можешь узнать теперь. Выбери из своего войска одну когорту, которую ты считаешь самой храброй, и поставь против меня, а я из моих товарищей, которые теперь находятся в твоей власти, возьму не больше десяти человек. Тогда наша храбрость покажет тебе, чего ты можешь ожидать от своего войска.

46

После того как центурион хладнокровно высказался против Сципиона, последний, не ожидавший такого ответа, разгневался и оскорбился и дал понять своим центурионам, чего он от них хочет: центурион был убит у его ног, а остальных ветеранов он приказал отделить от новобранцев. Уведите, сказал он, этих людей, оскверненных безбожным преступлением, насыщенных кровью своих сограждан! Тогда их вывели за вал и казнили мучительной казнью. Новобранцев он приказал распределить по легионам, Коминия же и Тициду не позволил приводить к себе на глаза. Цезарь был этим очень огорчен, и тех, которые по его приказу несли сторожевую службу на военных кораблях в открытом море у Тапса с целью охраны его военных и грузовых судов, он за небрежность исключил с позором из армии и распорядился опубликовать строжайший эдикт против них.

47

Приблизительно в это же время с войском Цезаря случилось нечто невероятное. По заходе Плеяд, около второй стражи, вдруг пошел страшный проливной дождь с каменным градом. К этому присоединилась другая беда: Цезарь не держал, как это делалось прежде, своего войска на зимних квартирах, но, выступая в поход и приближаясь к врагу, почти каждые три-четыре дня разбивал новый лагерь, так что солдаты, занятые постоянной шанцевой работой, не имели возможности подумать о самих себе. Сверх того, при отправке войска из Сицилии, за исключением только солдат и их вооружения, Цезарь не позволил грузить корабли ни вещами, ни рабами, ни вообще всем тем, что обыкновенно солдату бывает нужно. А в Африке солдаты не только ничего не приобрели себе и не запасли, но даже, вследствие большой дороговизны продовольствия, истратили и раньше приобретенное.

При таком оскудении только очень немногие из них спали в кожаных палатках, остальные же ночевали в маленьких палатках, сделанных из одежды или сплетенных из камыша и циновок. И вот, когда пошел ливень с градом, палатки пострадали от навалившейся на них тяжести и от сильной воды были подмыты и сбиты, в темноте ночи погасли огни, все пищевые продукты были испорчены, и люди бродили по всему лагерю, прикрывая головы щитами. В ту же ночь в 5-м легионе сами собой загорелись острия метательных копий.

48

Тем временем царь Юба получил от Сципиона известие о конном сражении и был вызван его же письмом. Часть войска он оставил под командой Сабурры[334] против Ситтия, а сам двинулся из своей страны к Сципиону, чтобы своим присутствием придать некоторый вес войску Сципиона и нагнать страх на войско Цезаря. С ним шли три легиона, восемьсот всадников с уздой, большая масса безуздных нумидийцев и легковооруженной пехоты, а также тридцать слонов. По прибытии Юба разбил с указанными войсками не очень далеко от Сципиона свой собственный царский лагерь.

В лагере Цезаря до сего времени продолжался большой страх, и ожидание царского войска сделалось еще более напряженным перед самым приходом Юбы. Но когда наша армия стала лагерем против царской, она прониклась презрением к царскому войску и оставила всякий страх. Таким образом, весь тот вес, который Юба имел заочно, он, как только появился лично, потерял. Но, конечно, всякому было понятно, что прибытие царя придало Сципиону духу и уверенности. Ибо на следующий день он вывел все свои и царские силы с шестьюдесятью слонами, построил их с возможной внушительностью в боевую линию и продвинулся на некоторое расстояние от своих укреплений; однако вскоре после того он снова вернулся в лагерь.

49

Когда Цезарь заметил, что к Сципиону собрались почти все силы, которых он ожидал, и что дело дойдет без задержек до сражения, он начал двигаться со своим войском по хребту, удлинять боковые линии укрепления, строить новые редуты и, по мере приближения к Сципиону, спешить с захватом возвышенных пунктов. Противники, полагаясь на свои большие силы, заняли ближайший холм и этим лишили Цезаря возможности продвигаться дальше. Лабиэн уже давно решил захватить тот же холм и тем скорее достиг его, чем был к нему ближе.

50

Прежде чем дойти до того холма, который Цезарь хотел занять, ему надо было перейти через довольно широкую лощину, лежащую на дне крутого обрыва, многие места которой были изрыты наподобие пещер; за этой лощиной шел густой оливковый лес. Лабиэн заметил, что если Цезарь захочет захватить этот пункт, ему придется сначала перейти через лощину и оливковый лес. Зная эту местность, он расположился в засаде с частью конницы и с легковооруженной пехотой. Кроме того, за горой и холмами он спрятал всадников, чтобы они показались с холма как раз в то время, когда он сам неожиданно нападет на легионеров: таким образом Цезарь и его войско будут двойным нападением приведены в замешательство и, не находя возможности ни отступать назад, ни двигаться вперед, будут окружены и уничтожены. Но когда Цезарь, выслав вперед конницу и не зная о засаде, дошел с легионами до этого места, противники либо забыли об указаниях Лабиэна, либо, может быть, испугались, что их в ямах задавят всадники, и потому стали небольшими группами и даже поодиночке выходить из пещер и устремляться к вершине холма.

Настигшие их всадники Цезаря частью перебили их, частью взяли в плен живыми, а затем немедленно бросились на холм и, выбив оттуда отряд Лабиэна, овладели им. Лабиэн с некоторой частью всадников едва спасся бегством.

51

После этого удачного кавалерийского дела Цезарь распределил между легионами шанцевые работы и на том холме, которым он овладел, разбил укрепленный лагерь. Затем от своего главного лагеря посередине равнины напротив города Узиты (находившегося на равнине между его лагерем и лагерем Сципиона и занятого Сципионом) он начал вести две боковых шанцевых линии, направляя их так, чтобы они примыкали к правому и левому углам этого города. Эту работу он производил с той целью, чтобы к тому моменту, когда он придвинет войска ближе к городу и начнет осаду, его фланги были прикрыты шанцевыми укреплениями и чтобы неприятельская конная масса не могла окружить его и заставить снять осаду. Кроме того, этим облегчались переговоры между обеими сторонами, и желающим открывалась возможность перебегать к нему: то, что до сих пор сопровождалось большой опасностью для перебежчиков, теперь могло происходить без затруднений и безопасно.