Дуэлянты - Пьер Алексис Понсон дю Террайль

Жених и невеста в сопровождении четырех человек – Безомба, Маталена и двух мясников, которых звали Каралис и Каперон, подошли к алтарю.

Прелат отслужил мессу, длившуюся всего двадцать минут.

Церемонию освящения церковного брака совершили еще до мессы.

Чтобы не задерживать Жана-Мари, читать проповедь священник не стал и ограничился лишь тем, что еще раз напомнил молодому человеку, насколько тот должен быть благодарен Провидению.

По завершении обрядов все вновь прошли в ризницу. Церковно-приходская книга лежала наготове, свидетельство о браке было составлено заранее.

Новоиспеченные супруги и шаферы спросили у кюре, сколько они ему должны.

– Перво-наперво поставьте подписи, дети мои, – ответил почтенный кюре. – Сначала вы, супруг.

– Готово, – сказал Жан-Мари, размашисто расписавшись внизу свидетельства.

– Теперь супруга.

Кадишон взяла перо и, в свою очередь, тоже поставила подпись.

– Теперь свидетели, – продолжал кюре, – господин Безомб.

– Я могу лишь поставить крестик, – ответил великан.

Господин Безомб был человеком богатым, но писать так и не научился. Для него даже чтение, и то было трудным делом.

– Теперь, дети мои, бегите, и как можно скорее, – продолжал кюре.

– Но мы должны с вами расплатиться! – воскликнул Матален.

– Да, – ответил кюре. – Когда Кадевиль будет спасен и ему больше ничто не будет угрожать, он подаст милостыню первому встреченному им бедняку. Что же касается Кадишон… чем вы торгуете на рынке, дитя мое?

– Цветами и фруктами, господин кюре.

– Ну что же, Кадишон в течение трех лет раз в год будет продавать корзину фруктов в пользу бедных.

– Клянусь, господин кюре, все так и будет, – ответила молодая девушка.

– И если потом вы будете наслаждаться счастьем и благополучием, вспоминайте иногда обо мне, ведь к тому моменту я уже буду мертв, и возносите за меня Богу молитвы.

Свидетели этой незатейливой, трогательной сцены на несколько мгновений расчувствовались. Они один за другим изъявили желание пожать преподобному отцу руку, затем покинули ризницу и растворились в ночном мраке.

Давайте последуем за ними.

Труднее всего было закончить то, что было начато днем.

Да, Жана-Мари вырвали из объятий смерти, но пока он будет находиться на территории Франции его в любой момент могут вновь схватить и предать казни.

Четверо свидетелей заключенного только что скороспелого брака, равно как и супруг с супругой, шли до тех пор, пока перед ними не выросла старая, заброшенная мельница.

Когда они вошли в нее, Матален направился в угол большого зала, где когда-то, по всей видимости, муку насыпали в мешки, и толкнул перед собой стену. Его спутники, к своему величайшему изумлению, увидели, как повернулась потайная дверь.

– Проходите.

– Куда вы нас ведете, Матален?

– Не бойтесь. В этом убежище вас не отыщет ни одна полиция в мире.

– Как вам удалось узнать эту тайну?

– О, это целая история, но рассказывать вам ее у меня нет времени. Вам достаточно лишь знать, что об этом укромном местечке ведали только три человека. Двое из них были моими друзьями в те времена, когда я не представлял собой ничего хорошего.

– Ну зачем вы так, Матален?

– Я считаю, что говорить нужно напрямик. Эти друзья погибли на дуэли. Точнее, умерли в ту ночь, когда… когда мы заманили в ловушку честных и порядочных молодых людей.

– Ну да, – сказал Безомб, – вы мне как-то об этом рассказывали, одного из них звали д’Орбижа, другого Маршан.

– Совершенно верно. Из тех, кто был посвящен в эту тайну, остался только я – к счастью, господин де Мэн-Арди оставил меня в живых. Что не может меня не радовать, ведь теперь я смогу воспользоваться этим убежищем, чтобы спасти ближнего своего.

– Порой мне кажется, что он читает проповедь, – захохотал Безомб.

Обменявшись со спутниками этими фразами, Матален вернул на место фальшивую стену, служившую входом в некое подобие подвала, в котором оказались все наши молодые люди.

– Здесь, друзья мои, – сказал маркиз, – мы можем говорить вслух и чувствовать себя в полной безопасности.

– Вслух! – с сомнением в голосе повторил Каралис.

– Да, вслух, потому что, прильнув ухом к стене, через которую мы вошли, вы не сможете услышать человека, даже если ему вздумается кричать во весь голос.

– Я вам верю, Матален, но, обсуждая наши дела, давайте все же говорить тише, – настойчиво сказал Каралис, слывший человеком осторожным и благоразумным.

– Разумеется.

– Это еще не все, – промолвил Безомб с таким видом, будто был во всей этой истории главным. – Я хочу знать…

– Папаша Безомб, сначала вы выслушаете меня, – произнесла Кадишон властным тоном, который вовсе не показался кому-то неуместным, – а то мы уже потратили на бесполезную болтовню целых пять минут.

– Кадишон права.

– Благодаря вам я сегодня смогла спасти своего жениха, а теперь мужа. И каждый из вас может быть уверен, что, если он попросит Кадишон об услуге, его просьба обязательно будет услышана.

– Но ведь мы еще не закончили, – перебил ее Матален.

– Об этом я как раз собираюсь сказать. Жан-Мари должен покинуть Францию. Этой же ночью.

– Но как? Ведь все дороги строго охраняются.

– А завтра, когда новость о его побеге разлетится по всему королевству, будут охраняться еще лучше.

– Пропускать будут только кошек и только тех, у которых при себе будут документы.

– Эх, – сказал Жан-Мари, – если бы у меня был фальшивый паспорт…

– И что бы ты сделал?

– Отправился бы пешком в Испанию.

– Каким путем?

– Через ланды.

– Ты же умер бы с голоду, несчастный.

– И от жажды, – поддакнул Матален.

– Полно вам! Что, в ландах нет деревень?

– Есть. Но где деревня, там жандармы, комиссары полиции, местные стражи порядка.

– Не везде же.

– Не везде. Но тебе будет достаточно вызвать подозрения у одного-единственного жандарма, как он незамедлительно доложит по инстанции и по твоему следу тут же бросится вся кавалерия королевства.

– Но добраться до границы я смогу за каких-то восемь дней.

– Жан-Мари ходит быстро, – сказала Кадишон.

– Да и потом, в Бордо наверняка можно найти людей, у которых в ландах есть родственники, у которых я мог бы прятаться и ночевать.