Грех во спасение - Ирина Мельникова

А Зинаида Львовна уже протягивала руки навстречу Маше, стоящей чуть позади рядом с Антоном и черноглазой женщиной, держащей за руку хорошенькую розовощекую девочку — свою точную копню. А к Маше прижимался высокий темноволосый мальчик лет семи-восьми с яркими голубыми глазами. Маша слегка подтолкнула его вперед:

— Иди, Алеша, поздоровайся с бабушкой!

Мальчик, стесняясь, шагнул навстречу незнакомой седой женщине, оглянулся на мать, и она ласково повторила:

— Это — бабушка твоя, милый, не бойся!

Зинаида Львовна обхватила худенькие плечи внука и опять зарыдала. Маша бросилась к ней, обняла, поцеловала.

— Машенька, Машенька, как я счастлива, что вы с Митей вместе! — Княгиня вдруг строго и настороженно посмотрела на свою бывшую воспитанницу. — Я не ошиблась, вы остались вместе?

— Мет, не ошиблись, мы действительно не расстались, и доказательство перед вами — наш сын, Алеша.

— Слава богу! Ну, прямо вылитый Митенька в этом возрасте, — Зинаида Львовна склонилась к мальчику, поцеловала его в лоб, одной рукой прижала его к себе, другой снова обняла Машу и всхлипнула:

— Дошли мои молитвы до господа!

Увидела я все-таки своего внука! — и она перекрестилась. Потом повернула голову к Антону. — А ты что ж со своей барыней не здороваешься, шельмец этакий? Али в Америке отучился, как господ приветствовать?

— Антон давно уже не слуга, Зинаида Львовна! Теперь он равноправный Митин партнер в компании, — мягко сказала Маша и улыбнулась.

Антон сделал шаг вперед, склонил голову в легком поклоне:

— Джон Энтони, судовладелец и судостроитель, прошу любить и жаловать, Зинаида Львовна, а это Васена — моя жена.

Маша вновь обняла Зинаиду Львовну и прошептала:

— Чуть позже мы вам расскажем, как бежали из Терзи, как Васена нам помогала и почему яхта наша называется «Орел».

И еще я покажу вам талисман, который хранил нас все это время…

С лица Васены сошла настороженность, и она даже слегка улыбнулась княгине, а Зинаида Львовна обняла и расцеловала сначала ее, потом Антона и виновато проговорила:

— Прости меня, Антоша, мы тут все еще по старинке живем…

— Да чего уж там, — смутился Антон и взял девочку на руки. — Смотрите, какая у меня дочь растет, Зинаида Львовна, умница и красавица! Настенька — свободная гражданка свободной страны, да и я сейчас — свободный человек, и жена моя… Жаль, конечно, фамилии нам с Дмитрием Владимировичем пришлось сменить, но мы как были русскими, так ими и останемся. И дети наши по-русски говорят, и всегда говорить будут…

Митя и Владимир Илларионович наблюдали со стороны за встречей дорогих им людей. Старый князь вытер слезы, обильно смочившие седые усы, высморкался в большой носовой платок и вновь обнял сына:

— А все-таки верно я понял причину, по которой Машенька в ту Сибирь за тобой как на крыльях полетела! И, знаешь ли, весьма приятно, когда подобные догадки сбываются!

— Я очень счастлив с Машей, отец, — тихо сказал Митя. — К сожалению, слишком поздно я понял, что не мыслю своей жизни без нее, иначе не причинил бы ни вам, ни ей столько горя… И не было бы этих тяжелых лет, ваших мучений, слез… Сможете ли вы с матушкой простить меня когда-нибудь за причиненные вам страдания? Поверь, все эти годы я жил и работал, не покладая рук, с одной мыслью, чтобы наша встреча наконец состоялась и я мог попросить у вас прощения!

— Митя, — старый князь улыбнулся, — мы с матушкой все простим, кроме одного — что ты так долго скрывал от нас такого замечательного внука! — Он посмотрел на мальчика, которого продолжала обнимать княгиня. — И в Маше я не ошибся. Только эта славная девочка, наша Машенька, и должна была стать твоей супругой и матерью этого сорванца, — и он, хитро прищурившись, посмотрел на сына, — надеюсь, не последнего?

— Надейтесь, ваша светлость, — улыбнулся в ответ Митя, — я тоже на это очень надеюсь! — И обнял отца. — И очень хочу, чтобы мы никогда больше не расставались.