Ангелы на кончике иглы - Юрий Дружников

Он стоял и смеялся. Ему было приятно, что мать на него кричала, как на маленького. От этого он чувствовал себя моложе, энергичнее. Он обнял ее за плечи, поцеловал в белые волосы.

– Ложись, маманя, спать, не волнуйся. У меня государственные дела…

Она отстранилась и продолжала строго:

– Это ж какие государственные – ночью? Знаю! Вертайся, говорю!

Собаки зарычали, чувствуя, что назревает конфликт, но не могли своим простым умом решить, серьезен ли он, чью сторону принять, и потому рычали неопределенно. Хозяин между тем уже отворил дверь; псы, всегда готовые гулять, выскользнули на площадку и таким образом приняли его сторону, рыча теперь на мать. Дверь он притворил за собой поспешно, чтобы мать не выходила на площадку.

– Ну, погоди, ты у меня добалуешьси! – слышалось из-за двери. – Штаны спушшу, да отстегаю твоим же ремнем, не посмотрю, шо тебе людей стыдно! Будешь тогда ишшо гулять!

Он с собаками уже ехал в лифте. Из парадного за ним выскочили двое поджарых молодцов в синих японских куртках, протирая глаза и потягиваясь.

– Т-с-с! Оставайтесь на местах, ребята, я сам.

Он поспешил к «Мерседесу», который ему подарили недавно, и сел за руль. Охрана побежала к «Волгам».

– Эй! – крикнул он им, погрозив пальцем. – Я сказал, оставайтесь!

Собаки на заднем сиденье «Мерседеса» недовольно зарычали.

– Нельзя. Без охраны не положено! Нам ведь неприятности…

– Да я скоро вернусь, ребятки… Не сообщайте, и не узнают. Ступайте спать!

Они сделали вид, что подчинились, и повернули назад к подъезду. Он завел мотор и, не разогревая его, тронулся с места. Охрана переждала немного и потихоньку поплюхалась в машины, чтобы отставать, но не потерять его из виду.

На мокром после полива Кутузовском проспекте он глянул в будку: автоинспектора не было. Он повернул вправо к арке и Бородинской панораме, потом подумал и, сняв телефонную трубку, набрал номер.

– Кегельбанов?

– Так точно. Здравия желаю! – ответил немного спустя сонный голос. – Что-нибудь случилось?

– Ты что делаешь? Спишь?

– Нет… – замялся тот.

– Ты мне нужен…

Егору Андроновичу уже об этом сообщили, и он был готов к ответу, хотя пожурил службу: члены Политбюро давно договорились не подслушивать друг друга.

– Через двадцать минут приеду, – отрапортовал он.

От такой исполнительности у собеседника потеплело на душе, но он сказал:

– Вот что: я сам к тебе еду. Только это… шума не поднимай.

Часы на руке показывали без двадцати два. Ночь была прозрачная, тихая, небо в звездах. «Мерседес» свернул с Минского шоссе на Рублевское, с Рублевского на Успенское и помчался посреди пустой дороги, по белой осевой линии, с визгом тормозя на поворотах. Человек с густыми бровями любил быструю езду.

Охрана дачи Кегельбанова, уже предупрежденная, узнав гостя, приветствовала его. Навстречу ему по освещенной фонарями дневного света асфальтовой дороге спешил Егор Андронович, одетый в темный костюм, белоснежную рубашку и галстук, накинув на плечи пальто. Не успел он только побриться. В «Мерседесе» распахнулась дверца, водитель сидел и ждал, пока Кегельбанов подойдет поближе. Собаки, не дожидаясь приказа, перемахнули через переднее сиденье и с лаем вырвались наружу. Егор Андронович приветственно поднял руку и улыбнулся, хотя и смутился, увидев собак.

– Прошу в дом, – Кегельбанов протянул руку и помог гостю выйти из машины.

– Хорошая дача, – мечтательно проговорил гость, оглядывая постройку, увитую прутьями дикого винограда. – Я помню всех, кто в ней жил… В дом не пойдем. Здесь поговорим.

Поеживаясь от ночной сырости, Кегельбанов стоял перед ним, кутаясь в пальто. Небо на востоке начинало чуть заметно светлеть.

– Егор Андроныч, куда, по-твоему, пустить деньги от субботника?

Кегельбанов ждал другой просьбы, о которой ему сообщили, и к такому ответу не был готов.

– Ну, если дадут на укрепление органов, мы не откажемся…

– Вот именно, на укрепление органов, – гость засмеялся. – Есть мнение, что нужно развивать урологию.

– Урологию? Это что же? Которая…

– Вот именно! В ней мы значительно отстаем от Запада. Надо думать о будущих поколениях, а они зависят, в первую очередь, от урологии. Не веришь? Давай с министром здравоохранения посоветуемся.

Гость вернулся в машину, закурил, снял трубку, набрал номер.

– Петровский? Жена? А сам спит? Разбудите, я подожду… Слушай, товарищ Петровский. Я тут провожу небольшое совещание. Скажи, урология – имеет значение? Имеет? Большое? Так я и думал. А вот Кегельбанов сомневается… Есть мнение, средства от всесоюзного субботника направить на развитие урологии. Что? И онкологии, да… Министерство здравоохранения не будет возражать? Тогда спокойной ночи.

Гость положил трубку, подошел к кустам роз, уже открытым после зимы, потрогал шипы на ветках.

– Между прочим, идею субботника предложил редактор «Трудовой правды» Макарцев, наш человек…

– Знаю, – подтвердил Егор Андронович, довольный тем, что его службы не ошиблись и разговор входит в нужное русло. – С мальчиком у него неприятность?…

Он сказал это полувопросительно, чтобы окончательно убедиться в том, что другая неприятность, ожидающая редактора Макарцева, собеседнику еще неизвестна. Сам Макарцев не интересовал Кегельбанова, но он знал, что тот выполняет функции при худощавом товарище, предпочитающем оставаться в тени. Худощавый товарищ недавно сказал Кегельбанову: пусть некоторые думают, что это они управляют государством. Намек понимается однозначно. Но может иметь и обратный ход. Так что тот козырь никогда не помешает. Надо его держать в руках, а когда и как использовать, время покажет. Сынок же – мелкий вопрос.

Гость немножко походил по дорожке, потом повернулся и спросил:

– Может, не надо Макарцеву этой неприятности, хватит с него инфаркта?

– Понял вас, – кивнул Кегельбанов. – Утром приеду в Комитет, и с МВД мы этот вопрос положительно решим… Какие будут еще указания?

Кегельбанов тут же перевел разговор на другую тему, и гостю это понравилось. Сталин был хорошим организатором, подумал он, но боялся своих соратников и избавлялся от них. Я же доверяю своим товарищам, и все они верны мне. Сейчас аппарат работает хорошо, надежен именно потому, что все знают друг друга много лет, вместе росли, выдвигались.

– Поужинаем?

– Да уж какой ужин? Завтракать пора!

Они засмеялись и пожали руки. Гость свистнул собакам, впустил их и, резко развернувшись, по дорожке между деревьями покатилобратно. Внутренняя охрана дачи заперла ворота. Небо еще больше посветлело перед утром. Возле домика охраны он с любопытством остановился и вылез. Под стоком крыши стояла старая белая ванна, в которую собирали дождевую воду. Воды в ванне не было, зато в ней шло какое-то шевеление.