Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет - Владимир Фёдорович Чванов

типографии, где я пытался украсть бумагу для оклеивания голубятни. И снова мое дело в комиссии. На этот раз я знаю, что меня ждет ДВК.[1] Родители нашли выход – отправили меня к тетке в Молдавию. Там я бросаю школу, теряю деньги, заработанные мною в совхозе, и, чтобы не ругаться больше с теткой, ухожу от нее.

Опять бродяжничество и тоска по дому. Отчаявшись, иду в милицию и рассказываю обо всем. Меня направляют в детприемник, а оттуда к родителям.

Встречаюсь со старыми друзьями, и опять кражи. Поступаю в ГПТУ, но через неделю меня выгоняют, так как, получив первую стипендию, устроил массовую пьянку. Шатаюсь. Звонок из горисполкома, и меня вновь возвращают в училище. А я уже пью систематически, но дома об этом не знают.

А 4 января случилось то, что должно было произойти при таком времяпрепровождении. С ребятами на краденые деньги пьянствую.

В полубессознательном состоянии устраиваем круиз по городу. Избили девушек. И в этот вечер убили очень хорошего, нужного обществу человека.

Анализируя события тех дней, я понял, что не мог бы убить человека. А у меня была такая возможность. В руке у меня был нож, но я ударил его гитарой.

Прошло более пяти лет с того дня. Я много увидел и понял. Я не хочу, чтобы вырастали подонки вроде меня. Я могу написать книгу–биографию, объяснить любителям «романтики» мою жизнь. Я могу повлиять на трудновоспитуемых, написать для них книгу. Потому что я сам пережил это и прочувствовал в колонии. Такого не должно быть в нашем обществе, и я хочу помочь людям, которые заняты борьбой с преступностью несовершеннолетних. Я чувствую, что могу принести пользу и хоть частично искупить свою вину. С сердечным приветом, бывший преступник».

Что можно сказать, прочитав такое письмо?

Конечно, у парня была нелегкая судьба, виноваты родители, и школа виновата, и детская комната милиции… Все так. И хотя «бывшему преступнику» хочется написать книгу, чтоб «объяснить многое из жизни трудновоспитуемых», он не окончательно разобрался в самом себе. Он пишет и проговаривается.

Наверняка в жизни все было не так, как на бумаге. Ему хочется оправдаться, обелить себя. Он пишет, что, увлекшись ракетостроением, воровал химические реактивы, которые нигде не мог достать за наличные деньги. Детская шалость. Мило звучит: ребята интересуются техникой и химией.

Но зачем же они тогда заодно с реактивами воровали из школ «все, что попадется»? Может, увлечение было придумано потом, когда возникла мечта написать книгу, «чтоб объяснить очень многое из жизни трудновоспитуемых» и сделать ординарную кражу привлекательней, что ли? Hе сходятся концы с концами.

Или последнее преступление: «… пьянствуем с ребятами и в полубессознательном состоянии устраиваем круиз по городу. Избиваем девушек».

Почему, спрашивается, в этом полубессознательном пьяном состоянии они не лезли под автобус, не прыгали с моста в реку, не разбивали свои головы о стены домов и не приставали к сильным ребятам?

Очевидно, состояние было не таким уж бессознательным, если они приставали к девушкам. Понимали: девушек обидеть легче и безопасней. И совсем непонятно звучит торопливая скороговорка, как будто между прочим: «И в этот вечер убили очень хорошего, нужного обществу человека».

Ничего себе бессознательное состояние, при котором нашлись силы убить крепкого, взрослого человека…

«Я был щенком, но мне нравилась волчья жизнь. Мы показывали зубы, чтоб нас боялись».

Хорошо, родители, допустим, не смогли найти с ним общий язык, но ведь были люди, которые хотели понять его и заняться им. Они, оказывается, тоже не нашли с ним общего языка, так как он «был слишком озлоблен и разочарован в людях».

Первая кража, а через некоторое время его задерживают за вторую, и теперь он знает, что его направят в колонию. Он понимает, что идет на преступление, и знает, что за преступлением последует наказание. Какими же обстоятельствами можно оправдать вторую кражу? Ведь автор письма хорошо знал, что совершает преступление.

А потом бродяжничество, «тоска по дому», возвращение к родителям за государственный счет и опять кражи. «Организовал массовую пьянку в училище».

Общество в лице горисполкома дает возможность парню найти себя. Ему помогают. Его снова направляют на учебу, но опять ничего путного не получается. Почему же так? Наверное, потому, что нельзя искушать человека безнаказанностью. Он не чувствует своей ответственности перед другими людьми. Раз сошло с рук, два сошло. И теперь в кармане у него нож. Не только, чтоб пугать, не только, чтоб ребята подумали, что он смелый. Он уже отлично знает: ношение холодного оружия и тем более его применение – преступление. И все–таки носит нож. И вот – убийство.

Безнаказанность нередко становится почвой, на которой произрастает преступление.

Правомерное наказание по заслугам и жестокость – разные вещи. Наказание – не всегда строгие меры. Для того чтобы не быть жестоким, надо вовремя воздать по заслугам, строго соблюдать правовые и этические нормы. Недаром в народе говорят: «Получай по заслугам!..»

Сегодня мы острее даем оценку хамству, лжи, агрессивности несовершеннолетних. Острее потому, что хотим, чтобы наши дети были лучше. Но не надо думать, что их поступки – явление возрастное, что все это пройдет и сгладится и из хама вырастет почтенный семьянин. Не всегда бывает так. Скорее из хама вырастет хулиган, вырастет потому, что слишком часто его раннее хамство оставалось безнаказанным.

Мы все с тревогой говорим о случаях хулиганства, называем его «начальной школой» преступности. Почему так? Потому что хулиганство часто занимает промежуточное положение в общей схеме преступности: хамство, цинизм – хулиганство – и затем тяжкое преступление. Важно, чтоб не было рецидива ни в большом, ни в малом, ни в хамстве, ни в хулиганстве. Не надо забывать, что «незамеченное», прощенное хамство опасно тем, что оно срабатывает по принципу сжатой пружины.

Изучение причин рецидивов преступности показало, что каждый четвертый опасный преступник впервые был судим за хулиганство. При этом многие из них совершили его еще в период своего несовершеннолетия.

Если попытаться нарисовать «классический портрет» несовершеннолетнего хулигана, конечно, он получится довольно неприглядным: это озлобленный, агрессивный, лживый, раздражительный и жестокий юноша. Он слабоволен, часто пьет. Круг интересов ограничен: книг не читает, в театр не ходит, но любит кино, шатается по улицам. Аморальность и цинизм уже укоренились в нем. Друзей нет, есть дружки. О будущем не задумывается. Ни к чему не стремится. Мелкое хулиганство для него «проба пера», которая, оставшись безнаказанной, превращается в привычку.

Он постепенно теряет чувство самоконтроля, его изменчивые желания для него превыше всего, и, если на пути к ним он встречает