Третий проект. Точка перехода - Сергей Кугушев

Итак, пределы сложности и бедности есть всегда и у любой цивилизации. Расстояние между этими пределами и есть пространство возможного развития цивилизации, которая не может преодолеть ни первый, ни второй предел, не рискуя разрушить свою жизнеобеспечивающую структуру. Если же вектор развития цивилизации пересекает один из этих пределов, то глобальный структурный кризис становится неизбежным.

С этой точки зрения надо внимательно следить за динамикой катастроф — техногенных, социальных и личных. (Катастрофа личности — это самоубийство). Если число катастроф, социальных взрывов и самоубийств нарастает, это означает, что цивилизация приблизилась к одному из пределов, сложности или бедности.

Что же мы наблюдаем сегодня, находясь во времени заката индустриального мира? В конце той или иной фазы развития цивилизации, во-первых, всегда возникают течения-тренды, которые не совмещаются с основными принципами данной исторической фазы, а, во-вторых, сама цивилизация приближается к одному из двух пределов.

И вот сегодня в индустриальной фазе возникли тренды «революция в биологии» и «революция в информатике», которые совершенно несовместимы с неподвижными, тяжеловесными принципами индустриальной эпохи. Ведь какие представления господствуют в мире Большой Промышленности, в мире «железных» наркомов и президентов Сверхкорпораций? О том, что человек неизменен, что окружающая его техносфера не может измениться в принципе. Индустриалы не способны представить себе мира, в котором можно не добывать миллиард тонн нефти в год, не выбрасывать в воздух миллионы тонн сажи и газов, не засыпать поля эверестами минеральных удобрений, которые нужно делать на огромных комбинатах. И они почти на подсознательном уровне отторгают новые технологии, позволяющие обойтись без всего описанного, делающие ненужными громадные заводы и фабрики.

С другой стороны, кризис индустриальной фазы ярко выражен в том «девятом валу» транспортных, промышленных, финансовых, экологических и социальных катастроф, что катится нынче по всей планете. Это значит, считает Переслегин, мы сейчас близки к пределам. наступает агония старого, индустриального мира.

Но развитием цивилизации можно управлять, удерживая ее от рысканья по курсу, не допуская пересечения ни предела сложности, ни бедности. В этом и есть соль технологии управления будущим.

Однако это очень трудное дело: ведь технологии производства и управления развиваются помимо нашей воли, отчего нарастает их рассогласование. Наступает время, когда пределы сложности и бедности начинают сходиться, загоняя людей в сужающийся лаз. Причем он сегодня сужается все больше и больше, и цивилизация напоминает корабль, затертый меж двух ледяных полей. Мы идем к варианту «фатальной воронки»,когда вектор движения пересекает один или даже оба предела, когда любое решение ведет к той или иной катастрофе.

По мнению Переслегина, из такой смертельной ловушки можно спастись, только снова и очень быстро раздвинув пределы. А это значит, что придется совершить социальную и связанную с нею научно-техническую революцию..

Но это — очень болезненный путь. Ведь чтобы совершить переход от безнадежно больной старой реальности, превратившейся в хаос, к реальности новой, связной, революция должна поломать устои прежнего порядка. Она должна смести несущие конструкции прежнего мира, дабы заменить их новым каркасом нового исторического периода. А ломка старого всегда страшна. Она до сих пор вела к резкому упрощению всех цивилизационных структур в начале нового мира.

Это первичное упрощение,глобальное катастрофическое разрешение структурного кризиса, всегда отбрасывает цивилизацию в абсолютное смысловое прошлое. И только оттуда, из прошлого, начинается новый эволюционный подъем. Этот «отступ развития» или «временную петлю» Переслегин уподобляет перезагрузке сохраненной игры в компьютере. Основные игровые моменты в памяти сохраняются, но продолжить игру можно только после полной перезагрузки операционной системы.

Это касается практически всех революций. Почти всегда они требуют жертв в виде одичания, крови и насилия, голода, экономического коллапса и разрухи. Гибнут носители высокой культуры и научных знаний, горят библиотеки, разрушаются уникальные производства…

Нынешний индустриальный мир тоже стоит на пороге революции. «…Можно со значительной долей уверенности утверждать, что вся внутренняя механика современной индустриальной фазы цивилизации вследствие «технологизации» и накопления «переизбыточной структурности» в настоящее время достигла такой степени рассогласования, когда ее отдельные части более не создают единого целого и любой достаточно сильный толчок может привести к разрушению всей конструкции.

Конкретной причиной цивилизационной деструкции может послужить все что угодно. Это может быть региональная финансовая катастрофа, разражающаяся внезапно и «по цепочке» втягивающая в себя мировые финансовые структуры (здесь, вероятно, скажется обратный негативный эффект такого явления, как глобализация). Это может быть крупная технологическая катастрофа, также «по цепочке» втягивающая в себя сначала определенную отрасль, а затем — региональную и мировую экономическую систему. Это может быть спонтанный военный конфликт или широкомасштабная катастрофа экологического характера. Однако каким бы ни был в реальности конкретный «спусковой механизм», сам процесс, один раз запущенный, скорее всего приобретет необратимо «лавинный» характер, развиваясь по известному «принципу домино» — когда первая повалившаяся костяшка влечет за собой падение остальных. А поскольку не существует пока технологических амортизационных ступеней, способных его погасить, то «лавина деструкции» может остановиться, лишь дойдя до самых первичных натуральных хозяйственных форм, исключающих высокие технологии и обеспечивающих только элементарное выживание.

Именно таким образом был в свое время размонтирован Римский мир, утративший цивилизационную связность и подвергшийся прогрессивной варваризации. Именно так избыточно усложненный католицизмом и цеховой экономикой мир позднего Средневековья был обрушен мощным протестантским движением, предложившим гораздо более внятные и простые формы существования.

Сейчас надвигается следующая «цивилизационная катастрофа», и степень регресса, а также уровень предстоящей современному человечеству новой «технологической консолидации» будет зависеть как от движущих сил (тенденций ароморфоза), взламывающих изнутри старую цивилизационную арматуру, так и от формы уже начинающегося в настоящее время фазового перехода», — пишет Сергей Борисович Переслегин.

Такой вот «конец света» получается — но теперь уже системно выверенный.

Наступит ли Апокалипсис, когда рухнет индустриальный строй?

По мнению Переслегина, этого можно избежать. Почему предыдущие фазовые переходы от одной эпохе к другой проходили катастрофически, за счет первичного упрощения, с обязательным откатом развития цивилизации? Почему не удавалось построить арматуру, каркас нового мира, пока еще стояли опоры старого порядка? Почему все время приходилось «разрушать их до основания, а затем…»? Да потому, что гуманитарная составляющая цивилизации до самого недавнего времени не имела технологической формы. Мощности культуры еще хватало на повседневную адаптацию человека и техносферы друг к другу — но ее уже не хватало на то, чтобы примирить людей с крупными структурными инновациями, нацеленными на будущее. Культура не могла очеловечить, гуманизировать цивилизационные тренды. Поэтому прежние попытки конструировать историю (в виде утопий либерализма, социализма и фашизма) не имели под собой нужного технологического обеспечения. Внедрение их в реальность все равно сопровождалось вакханалией разрушения, первичным упрощением.