Лес мертвецов - Жан-Кристоф Гранже

— Кто они?

— Те, кто выжил после полетов, — прошептал старик Палин по-испански. — Человек дьявольски живуч. Их должны были сожрать кайманы. Разорвать на куски. А они выжили. И даже расплодились. Здесь, в болотах, они утратили разум. За несколько лет деградировали до первобытного состояния. Превратились в настоящих дикарей.

Его перебил Феро, заговоривший по-французски:

— Механизм отцов, дорогая Жанна. Перед тобой — дети Зла. Сыны страха. Они вышли из жестокости и в жестокость вернутся. Народ Танатоса! Их существование — это инцест, насилие, отцеубийство, каннибализм…

Только сейчас до Жанны дошло, что сам Хоакин никогда не выступал в роли жертвы:

— Это ведь ты ребенком убил своих приемных родителей, несчастных Гарсия!

— Я принес их в жертву. В это время по радио передавали «Porque te vas»…

— Это ты приучил выживших в болотах к каннибализму!

— Это оказалось совсем не трудно. Они деградировали на глазах.

— Это ты внушал им страсть к насилию и жестокости, ты будил в них кровавые инстинкты. Ты с рождения живешь под знаком убийства!

Старик Палин воздел кверху скрюченный палец:

— Это наша армия, juanita. Сердце зла. Знаешь, в атомных реакторах есть сердечник. Вот и у нас такой же. Мы повернули время вспять. Вернулись во тьму веков. Наша цель — снова и снова повторять то, что было вначале. Кровосмешение. Отцеубийство. Каннибализм. Сие есть тело мое. Сие есть кровь моя…

Комната закружилась у нее перед глазами. Под веками вспыхивали черные круги. Если сейчас она потеряет сознание, ей конец.

Хоакин бросился на нее, но в полушаге замер.

Она держала в руке пистолет, нацеленный ему в лицо. Единственная деталь, ускользнувшая от внимания Антуана Феро.

Он замер, странно склонив голову набок. Жанна отступила к окну, толкнула створки. В голове одновременно пронеслись две мысли. Первая. Она не успела зарядить пистолет. Вторая. Она даже не сняла его с предохранителя.

Ее оружие было примерно так же смертоносно, как игрушка, стреляющая водой.

Если хоть один из дикарей тронет ее, она труп.

Она закинула ногу за подоконник, по-прежнему держа противника на мушке.

— У тебя против нас никаких шансов, — прошептал Хоакин. — Не мы живем в лесу. Лес живет в нас. Побежишь в лагуну — окажешься у нас. Мы уже в тебе. Мы уже — часть тебя. Мы…

Она решила, что с нее хватит этого бреда.

Она уже бежала через опаленную солнцем равнину.

Задыхаясь, она бежала по тропе. И это было самое плохое.

Именно здесь Неживые души и будут искать ее в первую очередь. Легко найдут в грязи отпечатки ее ног и выследят. Хотя они найдут ее везде. И на тропе, и за пределами тропы. Они знают здесь каждый уголок. Не мы живем в лесу. Лес живет в нас… Жанна бежала. Грудь жгло. В мозгу назойливо стучало: у тебя никаких шансов.

И все же один шанс у нее был. Один-единственный. Гаучо, привезший их сюда, сказал: «Я вернусь завтра вечером, в тот же час и на то же место». Значит, ей надо добраться до реки до заката. Дождаться лодки. Прыгнуть на борт. И — addios.

Она бежала. Постаралась выровнять дыхание. Наконец-то ее ежеутренние пробежки по Люксембургскому саду принесут хоть какую-то пользу. Корень. Лиана. Лужа… Внимательно, девочка, смотри, куда ставишь ногу…

И она тут же ухнула в водяную яму. Чуть не завыла, но не смогла — рот заполнился красной водой. Она отплевалась, собралась с силами и двинулась вперед. Ей казалось, под одеждой шевелятся ящерицы, морские змеи и прочие гады… Через несколько секунд она достигла другого берега.

Ухватилась за растущую по краям траву и выкарабкалась на сухую поверхность. И тут же упала без сил. Судорожно глотая воздух, прислушалась. Вокруг нее творилась настоящая какофония. Свистели птицы. Кричали обезьяны. Квакали лягушки. Под самым ухом жужжали насекомые. Нет, ей отсюда не выбраться…

Она вскочила на ноги. И снова побежала. Полдень. У нее пять часов, чтобы достичь реки. Если будет держать взятый ритм. Если на нее никто не нападет. Если…

Сначала она почувствовала боль и только потом поняла, что ее сбили с ног.

Она лежала в грязи, голова раскалывалась от тысячи обрывочных мыслей, страха и недоумения. Черная дыра, вся в сверкающих искрах. Постепенно вернулась способность соображать. Вот небо. Вот земля. Вот лес. Нижнюю челюсть пронзила острая боль.

Она подняла глаза.

По лицу у нее текла липкая кровь.

Заливала брови. Капала на щеки.

Прямо перед ней стоял один из Неживых.

Одетый в какие-то лохмотья, с мешком из оленьей кожи. Жесткие, словно каменные, волосы. На лице — корка засохшей грязи. Буйволиный череп с низким лбом. Жанна видела только его глаза, глядевшие на нее из проваленных глазниц. Он снова поднял свое оружие. Дубина. Палка. Молоток. Она едва успела перекатиться через себя и сунуть руку за спину.

Пистолета нет.

Потеряла, когда падала.

Он уже снова замахивался дубиной. Стоя на четвереньках, Жанна обшаривала взглядом кусты в поисках пистолета. Бум! Удар дубины обрушился на землю в нескольких сантиметрах от ее головы. Да вот же он, пистолет! Она схватила его, обернулась и нажала на спуск. Выстрела не было. Бум! Дубина задела ее лицо. Она передернула затвор. Дикарь издал рокочущий звук. Она поняла, чем он вооружен — челюстью каймана со всеми зубами.

Спуск. Нет выстрела. Она взвыла. Предохранитель! Забыла снять с предохранителя! Кайманья челюсть просвистела совсем рядом. Резким движением большого пальца она дернула рычажок.

Задержала дыхание. Прицелилась. Выстрелила. В черепе появилась третья глазница. Жанна выстрелила еще раз. И еще. Буйволиная башка украсилась тремя кровавыми дырками. Ее враг рухнул замертво.

Так и не поднявшись на ноги, она отползла в сторону. Лицо заливала кровь — то ли убитого дикаря, то ли своя, не разобрать. Она упала в траву, и тут пистолет выстрелил сам собой. Ну вот, истратила патрон впустую. Она поднялась на ноги. Нечего тут рассиживаться. Наверняка звуки выстрелов привлекут остальных.

Она снова пустилась бежать. С такой скоростью она покроет оставшееся расстояние часа за три. Ощупала рану. Пустяки, царапина. Она выберется. Господи боже, она должна выбраться…

Перед ней открылся коридор. Красно-зеленый туннель со светлыми проплешинами — это были заросли тростника, — снова сменявшимися изумрудом древесной листвы. Жанна прикинула, сколько у нее боеприпасов. Четыре патрона она расстреляла. Значит, осталось двенадцать. Запасных магазинов в куртке не оказалось. Потеряла по дороге.

Два часа дня.

Она наматывала километры, ни о чем не думая. Одно ее беспокоило: ни одного охотника на горизонте. Что они затевают? Готовят ловушку? Хотят взять ее живьем?