Владлен Бахнов - Владлен Ефимович Бахнов

сдаваемой посуды, и это же являлось основной статьей дохода независимой республики Кандалузия. Несмотря на провозглашение республики, американцы, как и прежде, каждый уикэнд приезжали на острова, а жители каждую неделю сдавали посуду. Но как только премьер Кандалузии объявил, что они с нового года начинают строить у себя социализм, так махновцы из вашингтонского Конгресса попытались задушить свободолюбивый народ с помощью экономических санкций.

— Каких санкций? — заинтересовывался все больше Самоедов.

— Вы еще спрашиваете! Конгрессмены издали закон, запрещающий принимать посуду у жителей Кандалузии — и все! Эта коварная и беспрецедентная в истории цивилизации мера сразу же подорвала экономику республики. Кандалузия стала буквально задыхаться в тисках экономической блокады. Но тут, конечно, на помощь ей пришел бескорыстный друг всех слаборазвитых стран. По всей Кандалузии были построены палатки по приему посуды. Причем мы, конечно же, платили за стеклотару больше, чем торгаши-американцы. Нам же не жалко! Экономика Кандалузии снова стала стремительно наращивать темпы, а курс ее валюты на биржах Лондона и Парижа резко пошел вверх…

— Это хорошо! — удовлетворенно отреагировал посол.

— Это замечательно! — поддержал Глузман. — Но, Николай Трофимович, вы представляете, где, примерно, Кандалузия. а где Одесса?

— При чем здесь Одесса? — удивился Самоедов.

— А при том, что прямо из Одессы в Кандалузию ходят огромные пароходы и забирают собранную посуду. Доставка каждой бутылки из-под виски обходится примерно в один рубль тринадцать копеек. Это не я подсчитал, это экономисты подсчитали. Однако, как вы знаете, американские бутылки отличаются от наших. И потому, когда пароходы, проделав кругосветное путешествие, наконец возвращаются и привозят посуду в Одессу, стеклотару из-за нестандартности пускают под пресс. Так растет и крепнет наша дружба. Кой-какие деятели сказали, что дешевле было бы оставлять принятую посуду на островах. Но эти недальновидные горе-экономисты не учли, что тогда нам незачем было бы строить в Кандалузии порт.

— Какой порт?

— Николай Трофимович, я, конечно, извиняюсь, но вы невнимательно слушаете. По-моему, я уже говорил, что из Одессы за стеклотарой приходят огромные пароходы. Говорил? А как. по-вашему, пароходы могут подходить к острову, если там нет приличного порта? А кто построит этой нищей стране порт, если не мы? Прежде кандалузцы ездили сдавать в Штаты посуду на моторных лодках, и им не нужен был порт. А пароходам порт нужен. Реакционная пресса подняла, конечно, шумиху, будто мы строим не порт, а военную базу. Но я вас спрашиваю, кто в это поверит? Вы, например, поверите? Любому здравомыслящему человеку доброй воли ясно, что эти досужие вымыслы рассчитаны на то. чтобы вбить клин между нашими дружественными народами.

— Разумеется, разумеется, — закивал Самоедов. — Но у меня к вам еще один вопрос… Мне говорили, что там, в Кандалузии, недавно были серьезные беспорядки. Вы не слышали об этом?

— Нет, я об этом не слышал, — подчеркнул Абрам Маркович. — Я об этом читал. И, между прочим, не где-нибудь, а в «Вечернем Вечногорске». Там-таки были беспорядки. И еще какие! Из-за них-то, насколько я понимаю, и сняли вашего предшественника…

— А из-за чего они произошли, эти беспорядки? Я наводил справки, но мне никто ничего толком не мог объяснить…

— И неудивительно, — сказал Глузман. — Я сам долго не мог понять, что там случилось. И если бы моя жена Нина Семеновна мне не подсказала, я бы и сейчас не знал.

— Ваша супруга тоже интересуется международными делами? — удивился Самоедов.

— Никогда в жизни! Она же не Индира Ганди. Но, в отличие от Индиры Ганди, она типичная советская домашняя хозяйка. И благодаря этому она поняла, что произошло в Кандалузии. раньше, чем я.

Николай Трофимович был всерьез заинтригован.

— Ну, ну, — заторопил он.

— Видите ли. не мне вам говорить, дружба между государствами — дело сложное. — начал издалека Абрам Маркович. — И трудно предусмотреть, какие преграды станут на пути этой дружбы. Преграды могут быть экономические. политические, религиозные — я знаю! В одной стране, представьте себе, одна религия, а в другой, как назло, другая… Но в данном конкретном случае произошло совсем третье, чего никак нельзя было предусмотреть. Уж мы, казалось бы. ничего не жалели для Кандалузии. И принимали у них ненужную нам посуду, и специальные палатки для приема построили, и лучших наших приемщиков туда послали. Николай Трофимович, разрешите, я буду с вами откровенен.

— Я вас об этом как раз и прошу.

— Так вот не подумайте, что я насмотрелся по телевидению слишком много фильмов о разведчиках и шпионах… Я вообще не люблю телевизор. Но я понимаю, что у советских приемщиков посуды в Кандалузии была-таки вторая профессия. То есть работа в палатках была как раз у этих приемщиков второй профессией. В то время как первая профессия была у них гораздо серьезней, ответственней и опасней.

Самоедов дипломатично промолчал.

— Наши славные разведчики, чтобы не быть разоблаченными, перед тем как стать приемщиками посуды в Кандалузии. прошли суровую школу работы в советской торговой сети. Там они отлично освоили своеобразные методы обращения советских работников прилавка с покупателями, и теперь даже самый опытный глею не смог бы отличить наших отважных приемщиков стеклотары от обычных хамоватых советских продавцов. И произошло непредвиденное. Даже для не избалованных кандалузцев мещеры наших продавцов показались немного грубоватыми, я бы сказал, невоспитанными. Не до конца цивилизованные жители Кандалузии отличались прирожденной вежливостью, патриархальным уважением к старшим и наивной честностью. И поэтому, столкнувшись с непривычными для них дикими нравами нашей торговли, бедные аборигены растерялись. Им казалось, что они чего-то недопонимают. И туземцы начали роптать. Но на опытных штирлицев это не подействовало, и они продолжали вести себя так. как их учили. Я воображаю, как они орали на робких туземцев, как они их обсчитывали! Не для наживы обсчитывали, упаси бог. а чтобы не отличаться от наших настоящих продавцов и тем самым не вызывать подозрений. Вы только представьте себе, как какой-нибудь бедолага туземец, чтобы заработать для семьи пару копеек, тащит на себе с другого конца острова мешок с бутылками. А когда этот абориген добирается наконец до палатки, он видит на ней записку: «Ушел на базу» или «Закрыто на переучет». Ну? Вы только вообразите себе эту картину, и станет ясно, почему на островах произошло восстание.

Это, повторяю, не моя гипотеза, это гипотеза моей жены, которая чаще меня ходит в наши магазины. И я так полагаю. что она права.

Короче говоря, восставшие туземцы приемные палатки сожгли, приемщиков разогнали, и тем пришлось вплавь добираться до соседних стран. Хорошо еще, что у наших работников прилавка такая замечательная физическая подготовка. Американские враги разрядки воспользовались восстанием и внесли в Конгресс закон об