Обнаженный Бог. Феномен - Питер Гамильтон

Валиску не хватало медицинских нанопакетов для лечения населения. Да и те, что были, отличались очень слабой эффективностью. Медики, умевшие запрограммировать их, страдали психологической слабостью не меньше, чем их пациенты. Так что потомки Рубры крутились как белки в колесе, стараясь обеспечить обиталище энергией и оказывая помощь больным.

Первоначальный оптимизм, вызванный возвращением света, сменялся угрюмым осознанием собственной беспомощности. Начался исход. Они пошли к пещерам северной оконечности обиталища. Длинные вереницы людей потянулись по дорожкам парков, окружавших звездоскребы, далее путь их шел по пустыне. Во многих случаях на эти двадцать километров уходило несколько дней. Они искали гавани, где медицинские нанопакеты работали бы нормально, поддерживался бы порядок. Они хотели приличной еды и не хотели шмыгающих повсюду призраков. И в окружавших звездоскребы свалках им было не сыскать этого Грааля.

— Не понимаю, какого дьявола они от меня хотят, — пожаловалась личность обиталища Дариату (и другим потомкам), когда в путь вышли первые группы людей. — В пещерах еды совсем мало.

— Тогда тебе нужно придумать, чем удержать их на месте, — откликнулся Дариат. — Потому что рассуждают они здраво. Звездоскребы их больше поддержать не могут.

Энергия в башнях подавалась от случая к случаю с того самого момента, как они оказались в темном пространстве. Лифты не работали. Органы секреции, отвечавшие за еду, вырабатывали несъедобную слизь. Органы пищеварения не справлялись со своей функцией и не удаляли шлаки. Трубки, подававшие воздух, шипели и плевались.

— Если уж звездоскребы не могут их поддерживать, так уж пещеры точно не смогут, — ответила личность.

— Глупости. Половина твоих деревьев — плодовые.

— Не половина, а четверть. К тому же все фруктовые сады находятся в южной оконечности.

— Тогда организуй бригады. Пусть собирают фрукты, да проверь, что там у тебя осталось в кладовых звездоскребов. Уж это-то ты должен сделать. Ты же ведь правительство, или забыл? Они сделают все, что ты им прикажешь. Они всегда тебя слушались. Они будут даже рады, если ты возьмешь бразды правления в свои руки.

— Хорошо, хорошо, незачем читать мне лекции по психологии.

Восстановился своего рода порядок. Пещеры напоминали теперь помесь лагерей кочевников с палатами полевых госпиталей. Люди плюхались на землю и ждали, когда им скажут, что делать. Личность приняла на себя прежние обязанности и отдавала приказы. Онкологическим больным и людям, ослабленным анорексией, уделялось первостепенное внимание. Медицинские нанопакеты, как и фьюзеогенераторы, и лабораторное оборудование, работали лучше всего в глубоких пещерах. Были организованы бригады из самых здоровых. Им поручили обеспечение продуктами. Несколько групп работали в звездоскребах: добывали там оборудование, одежду, одеяла, все, без чего нельзя обойтись. Занялись транспортом.

Призраки преданно следовали за старыми хозяевами. В сумеречные часы бродили по пустыне, днем укрывались во впадинах и расщелинах северной оконечности обиталища. Неприкрытая враждебность не давала им возможности войти в пещеры.

К Дариату относились не лучше. Для людей все призраки были на одно лицо, что было даже к лучшему. Если бы они обнаружили, что он виновен в их сегодняшних бедах, то наверняка уничтожили бы его окончательно. Единственным его утешением было то, что он — часть личности обиталища. Она его, во всяком случае, не отринет и не будет с раздражением смотреть на его нужды.

И в этом он был отчасти прав, хотя представление о собственной исключительности осталось у него от прежних времен. В эти странные, ужасные времена были, однако, виды общественно полезных работ, которые могли выполнять объединившиеся друг с другом привидения. Личность дала ему в качестве партнера Толтона и предложила составить инвентарь имущества звездоскребов.

— Его! — воскликнул в негодовании Толтон, когда Эренц объяснила ему его новые обязанности.

Она перевела взгляд с шокированного и негодующего уличного поэта на толстого, ядовито улыбающегося призрака.

— Вы хорошо работали вместе, — сказала она. — И я — доказательство этому.

— Да, но…

— Хорошо. Большая часть этих людей нуждается в помощи, — она указала на длинный ряд постелей вдоль стены полипа. В пещере таких рядов было восемь. Постели устроили из матрасов или приставленных друг к другу подушек. Больные, укутанные в грязные одеяла, похожи были на большие дрожащие куклы. Они стонали и бредили, в то время как медицинские нанопакеты с черепашьей медлительностью чинили их поврежденные клетки. Беспомощное состояние их означало, что они нуждаются в постоянном уходе. А людей, способных осуществлять такой уход, осталось чрезвычайно мало.

— С какого звездоскреба начать? — спросил Толтон. Для проведения тщательной инвентаризации требовалось по три дня на каждый звездоскреб. Дойдя до третьего звездоскреба, выработали определенный порядок. Джерба пережил недавнее бедствие с минимальными потерями. Кира со своими людьми не успела заявить на него свои права Рубре. Поэтому и столкновений внутри звездоскреба между одержимыми и служащими было не слишком много. А это означало, что здесь должно было сохраниться много полезного. Нужно было лишь составить перечень.

В памяти обиталища не сохранилось ясных воспоминаний о том, что же хранилось в комнатах Джербы, поэтому полагаться на него было нельзя.

— Тут по большей части офисы, — решил Толтон, взмахнув фонариком.

Один фонарь он держал в руке, а два других висели у него на груди. От всех трех было почти столько света, сколько раньше давал один.

— Похоже, что так, — подтвердил Дариат.

Они находились в вестибюле двадцать третьего этажа. Двери в нем были совершенно одинаковые. В больших кадках стояли растения, увядшие из-за отсутствия света. Желто-коричневые листья падали на синий с белым рисунком ковер.

Они пошли по коридору, читая на дверях таблички. К существенным находкам поиски не привели. Вскоре убедились: если компания не поставщик оборудования или медицинских товаров, то и смысла нет входить в офис. Личность обиталища, правда, вспоминала иногда кое-что полезное, однако с каждым этажом нейросеть становилась все менее способной помочь им.

— Тридцать лет, — задумался Толтон. — Не слишком ли долго для ненависти? — пока спускались по лестнице, пустились в воспоминания.

Дариат улыбнулся.

— Ты понял бы, доведись тебе увидеть Анастасию. Такой девушки, как она, на свете не было и не будет.

— Ну что ж. Придется мне о ней когда-нибудь написать. Правда, рассказ о тебе был бы куда интереснее. Ты, старина, много страдал. И умер за нее. Так вот взял да и убил себя. А я-то думал, что такие вещи случаются лишь в стихах да в русских романах.

— Не преувеличивай. Ведь самоубийство я совершил только после того, как уверился в существовании душ. Кроме того… — он показал на свой живот, — я и не слишком исхудал.