Лишь одна Звезда. Том 1 - Роман Суржиков

– Великий лорд Десмонд, лучший воин Севера. Видите ли, он определил меня вам в спутники.

Трое кайров кивками подтвердили его слова. Джемис спросил:

– И зачем ты мне?

– Абсолютно незачем. Я буду выполнять задание, которое поручил мне милорд. Вам, кайр, я ничем не помогу, а напротив, послужу обузой и источником раздражения, ведь вам придется приглядывать, чтобы я не сбежал. По правде, я вам сочувствую и даже готов попросить прощения.

Джемис в паре емких фраз поблагодарил Марка за сочувствие, а после добавил:

– Приказ дан тебе, так что дело твое. Хочешь плыть – плыви, хочешь бежать – беги. Нянькой я тебе не буду.

– Не все так просто, кайр Джемис, – вмешался Гленн. – Видимо, вы не поняли, кто этот человек. Его нельзя отпустить, ибо он – пленник герцога. Его прозвище – Ворон Короны.

И тут Джемис вновь подумал, что слух его подводит.

– Ворон Короны?

– Так точно.

– Тот самый, которого прислали отравить герцога Эрвина?!

– Тот самый.

Джемис выхватил меч. Эхом лязгнули клинки Гленна и Доркса, скрещенной сталью заслонили Ворона.

– Тьма вас сожри, Джемис! – процедил Гленн. – Я не меньше вас презираю эту тварь. Но герцог Эрвин приказал сохранить Марка живым, а лорд Десмонд просит взять его на борт судна. Вы, черт возьми, хотите ослушаться сразу двух Ориджинов?

Джемис опустил клинок и, наконец, вскрыл конверт. Быстро проглядел письмо.

– На печати герб Ориджинов. Но я хорошо знаю почерк милорда – писал не он.

– Конечно, черт! Милорд хворает, он не смог бы и слова написать! Это рука герцогини.

– Ее почерк мне незнаком. Откуда мне знать, что это действительно просьба милорда, а не чья-то гнусная выходка?

Марк сказал:

– Чтобы вы не сомневались в этом, лорд Десмонд просил передать. Когда вы вернулись из эксплорады вдвоем с Эрвином…

– Герцогом Эрвином! – рявкнул Джемис.

– Тогда еще просто Эрвином, – не моргнув глазом, отрезал Марк. – После эксплорады лорд Десмонд сказал вам наедине такие слова.

Он приблизился к Джемису, невзирая на клинок, лезвие которого уперлось в грудь Марку, и произнес фразу шепотом, неслышно для остальных кайров. Джемису потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с удивлением. Затем он убрал меч.

– Я выполню просьбу милорда и возьму тебя. Сделаю все, от меня зависящее, чтобы ты остался жив и выполнил поручение, в чем бы оно ни состояло. Мне противен твой вид и голос, так что я не стану говорить с тобой без крайней нужды. Но уж если заговорю, то считай, что к тебе обращается лорд, Праотец и бог в одном лице. Ясно?

– Ни тени сомнений, кайр Джемис.

– На борт.

* * *

Сказать, что Ворон Короны не любил корабли, – не сказать ничего. В тех краях, где он родился и вырос, самым глубоким водоемом был колодец, самой широкой водной преградой – лужа на Подвальной улице. Плавал Марк с грехом пополам. К земной тверди относился сообразно ее названию: как к тверди. Земля – незыблемая опора. Такою ее создали боги, и поступили мудро.

А вот палуба корабля – порождение Темного Идо, инструмент пыток, источник изощренных и долгих мучений. Она издает массу устрашающих звуков: скрипит, тихо постанывает, исторгает из недр себя гулкий стук или плеск. Она дышит, пошатываясь из стороны в сторону, вздымаясь и опадая, словно грудь чудовища. Порою негодует и становится на дыбы, норовя скинуть тебя в бездну, а то пускается в пляс, швыряет человечков из стороны в сторону и лупит о стены, как прилежная служанка – перину.

Кто-то мог бы возразить на это словами о морской романтике, бескрайнем просторе, чувстве свободы, свежем бризе, наполняющем паруса… Марк рассмеялся бы в лицо сему наивному глупцу. Простор и свобода – это вы, сударь, о темной клетушке в трюме, набитой людьми, будто бочка – сельдью? Романтика, сударь, – это когда ветруган, щедро сдобренный солеными брызгами, вымораживает вам все внутренности вплоть до костного мозга? А свежим воздухом вы изволите звать аромат плесени, жевательного табака, солонины и мужского пота? Этот ядреный запах так крепко прилипает к шхуне, что, кажется, сожги посудину дотла – он и то останется!

Стоит добавить сюда вечную темень в корабельном брюхе и проклятую тесноту: поднимешь голову – ушибешься, сделаешь шаг – налетишь на кого-нибудь. Названный выше романтик мог намекнуть, что в темнице Первой Зимы приходилось похуже… Марк не был согласен. В подземной камере он содержался один; в трюме шхуны такое же пространство делили с ним еще двое греев кайра Джемиса. В камере его кормили; на шхуне, чтобы поесть, требовалось идти куда-то, а затем идти назад и дорогою пытаться удержать пищу в желудке, бунтующем от качки. Наконец, темнице (мое почтение леди Ионе) присуще некое благородство. В своих страданиях узник может найти повод проявить мужество, стойкость, силу духа. На корабле… какое тут мужество, если малец-юнга держится в сто раз лучше тебя? Как тут гордиться силой духа, когда тебя тошнит все свободное ото сна время, передвигаешься ты на четвереньках, а цветом лица не отличаешься от трупа?!

С другой стороны, вполне можно сказать, что Марк коротал время. Если бы описывал свое путешествие какой-нибудь столичной барышне, то выразился бы именно так: «Миледи, я кое-как скоротал время, пока мы шли от Беломорья в Спот…» Когда он заново научился есть и ходить прямо, как подобает человеческому существу, исполнился гордости от своих успехов и смог подумать о чем-то еще – судно уже стояло на якоре у крохотного поселка по ту сторону Кристальных Гор.

Кто-то – кажется, Потомок – сказал ему:

– Слетал бы ты на берег, Ворон. Все наши там развлекаются, ну, кроме вахтенных.

– Благодарю, мой друг, – ответил Марк. – Я потратил столько усилий, чтобы привыкнуть к морской жизни… Сойду на берег – все пойдет насмарку.

– Тогда давай с нами в кости.

Марк осмелел достаточно, чтобы попытаться получить от жизни удовольствие, и согласился. За столом, роль которого играла бочка эля, собрались трое вахтенных: пара матросов и грей Джон-Джон. Когда Марк с Потомком присоединились к ним, вахтенные загоготали:

– Хе-хе, никак черный птах вернулся к жизни! Где только кайр Джемис тебя взял, такого чахлого?..

А Джон-Джон огрел его по спине:

– Ты мне агатку выиграл, молодца! Я поставил, что ты не свалишься за борт. Ху-ху-ху!

Парни сочувствовали Марку: всем известно, что у греев собачья жизнь, а Ворон стоял еще ниже джемисовых греев, да к тому же маялся морской болезнью. Бедолага!..

– Ничего, – сказал Марк, – я чувствую божью руку на своем плече. А знаете, что это значит? Я вас разделаю, как детишек – вот что!

Моряки хохотнули и усадили Марка за «стол», выдали деревянную кружку и пяток костей. Простая игра: мечешь кости, смотришь свои и чужие, один раз можешь перекинуть часть костей. Или можешь не глядя добрать еще кость – тогда не перекидываешь, это зовется «втемную». Задача – собрать фигуру сильней, чем у соперников. Фигуры такие: «вилы» – три одинаковых числа, «малая лесенка» – четыре числа подряд, «телега» – четыре одинаковых, «большая лестница» – пять подряд, а самая сильная фигура – «папаша» – это все пять костей с одинаковыми числами.