Темный Исток. Гончие Дзара - Роман Титов

Несмотря на всю внезапность перехода, сознание мое, тем не менее, оставалось удивительно спокойным и собранным, что позволяло внимательней относиться к деталям и поддаваться бессмысленной панике. Отчего все так получилось, сказать было невозможно. Кое-какие подозрения, само собой, у меня имелись, но ничего конкретного, чему стоило бы придавать внимание до того, как само это место окажется хоть немного изученным. Я попытался вдохнуть. Вышло без препятствий. Страх неизвестности мелькнул и тут же растворился в любопытстве, моментально возросшем до небывалых прежде высот. Я предположил, что тех, кому прежде удавалось заглянуть сюда, можно пересчитать по пальцам одной руки, и, вдруг почувствовав как учащенно заколотился в груди местный эквивалент сердца, отогнал пытавшийся пробиться в уши настойчивый и подозрительный шепот. Решив оставить разгадку причины на потом, я сосредоточился на своих друзьях и тех, с позволения сказать, личностях, что по-прежнему угрожал их жизням.

Мизансцена не переменилась. Старый слуга, возомнивший себя великим интриганом, все еще с голодной улыбкой маньяка пялился на меня и то, что мой ихор творил с Обсерваторией. С каждым последующим мгновением ее детали постепенно отдалялись друг от друга, тем самым с медленной, но неотвратимой и почти гипнотической грацией образуя кольцо, дважды превосходящее прежние размеры. Диана с Затворником так же никуда не делись и, оставаясь в положении на коленях, казалось, о чем-то негромко переругивались с окружившими их гончими. Никто не выглядел раненым, разве что слегка помятым. И на том спасибо.

Конечно, был еще Ди Аргус. Такой же неподвижный и оттого, похоже, не внушающий прежнего страха, что только что продемонстрировал Изма, ударом ладони наотмашь выместив на собственном хозяине зло.

Я не сдержался и выкрикнул:

— Изма! — Звук моего голоса, однако, разнесся по всему локусу, дробясь на многочисленное глухое эхо. Я попробовал еще раз, но эффект, похожий на крик под толщей воды, остался неизменным — раздробился и исчез.

Тогда я рискнул выбраться из объятий обруча. Но и тут заметил нечто не совсем, можно сказать, обычное.

Сам я, без каких-либо видимых затруднений и даже с определенной долей легкости, ступил на гладкий блестящий настил локуса. А вот мое тело… мое физическое тело, то самое, что все еще тонуло в клубах раскаленного до красна ихора, осталось на прежнем месте, намертво вцепившись в поручни управляющего обруча.

Я и сам не знаю, как понял это. Быть может неестественная легкость и ощущение парения подтолкнули меня к тому, чтобы обернуться и уставиться в собственное некогда вполне привлекательное лицо.

Несколько судорожных вдохов прежнего спокойствия не вернули, зато слегка прояснили мысли, отчего моментально стали понятны причины странных слов Дианы и ободряющих насмешек Затворника. Я превратился в чудовище. Настоящее. Как в сказках про призраков-висельников.

От гермооплетки уже ничего не осталось. Все растворил ихор. Он же, к счастью, прикрывал некоторые, скажем так, весьма уязвимые места от посторонних взглядов и позора. Прежде просто бледная кожа стала серой, будто пепел, а сквозь нее проступали светящиеся алым ломаные кривые вздувшихся вен. Лицу же досталось сильнее всех. Превратившееся в погребальную маску из закоксовавшейся плоти с распахнутыми и в буквальном смысле сверкавшими темно-красным огнем глазами.

— Чтоб меня… — сокрушенно прошептал я и невольно потянулся к собственной копии, но дымные пальцы лишь скользнули по пустоте. Похоже, правила Преддверия не позволяли напрямую взаимодействовать с реальностью. Что ж, мы это запомним.

Глазеть на себя любимого и сожалеть об утраченной красоте дальше несколько выходило за черту моего характера. Вместо того, чтобы сокрушаться об упущенном, лучше было позаботиться о том, чему еще можно помочь. Как я уже сказал, я был уверен, что мое появление здесь никак нельзя назвать банальной случайностью. Кто бы это ни устроил, у него на то имелись причины, которые мне следовало бы выяснить. И побыстрей.

Я отвернулся, снова оглядев локус, но уже чуть более внимательно. Мир вокруг все еще казался каким-то… полуреальным, зыбким, будто бы состоявшим из множества наложенных друг на друга цветных карандашных набросков и все же оставался во всем идентичен реальному. Кроме, разве что, еле-заметной и определенно подозрительной тропы, ведшей куда за пределы стен локуса. Не к лестнице вниз. А именно, что за физические пределы комнаты, а то и самого пространства. Как будто тоненькие призрачные ручейки отделились от главного русла и побежали вдаль, за пределы картины. Я и увидел-то их лишь краем глаза, когда отворачивался от собственной рожи. Смотреть на струящиеся нити прямо оказалось попросту невозможно.

С чего я взял, что смог бы пройтись по тропе? Да ни с чего. Просто предчувствие подсказало. Тем более, что один из наиболее заметных ручейков пробегал сквозь Аргуса — единственного из тех, кто оставался в реальности, — и как будто недвусмысленно намекал, где мне следует искать потерянное сознание стража. Стоило только подумать об этом, навязчивый шепот, шедший со всех сторон, моментально усилился, будто напутствуя не медлить.

Любой, кто еще не до конца распрощался с остатками разума, предположил бы ловушку и попытался бы выбраться из кошмара. Но я в последнее время, похоже, настолько часто стал полагаться на непонятно откуда берущееся предчувствие, что уже перестал задумываться над тем, чем это все в итоге может обернуться. История жизни Риши Динальта, с самого ее начала, просто изобиловала неверными решениями. К чему изменять уже сложившуюся традицию? Тем более, что и времени на раздумья особо не оставалось.

Я решился. Однако прежде, чем ступить на тропу, заметил кое-что еще. Помимо того, что при каждом моем даже самом малом движении, всякий раз возникало ощущение, будто некто невидимый наблюдает, в реальности, снаружи, за иллюминатором единым махом образовалась невероятная по количеству армада звездолетов Тетисс. Тысячи кораблей, заслонившие собой весь обзор на открытый космос!

Я даже слегка попятился от внезапности. Нет, конечно же, я ждал, что они нагрянут, но не предполагал, что их будет столько. Раз лорду Орре удалось собрать столь огромную армию, возможно у них будет шанс отбиться от подлой атаке риоммцев. Изма-то тоже готовился! И похоже было, что грядущая битва за Обсерваторию возможно даже войдет а анналы истории, как одно из грандиознейших межзвездных сражений.

Впрочем, долой сентиментальность.

Я был вовсе не единственным, кто заметил пришествие флотилии тетийсских догонов. Гончие слегка растерялись, а лицо Измы являло собой подлинный шедевр — гремучая смесь потрясения и уныния, вызванного внезапно нагрянувшим вздутием желудка.

— Где мои акаши? — вяло промямлил он, а затем резко развернулся к Диане и, глянув на Т’анна с просто-таки неестественной злобой, пролаял приказ: — Казнить их. Сейчас же!

Пока я изумлялся тому, что мог слышать их голоса, тогда как они мой — нет, Диана выхватила спрятанный в голенище сапога нож и, полоснув Т’анна по руке, ушла от рубящего удара в перекат. Внезапность отчаянной атаки заставила главного среди гончих отскочить и бессмысленно уставиться на глубокий, но совершенно бескровный порез, оставленный на его запястье. Ему понадобился добрый пяток секунд, чтобы принять случившееся и наконец оскалиться. Диана, тем временем, приняла боевую стойку, выставив нож перед собой.