Король-Демон - Крис Банч

Йонг расцвел в улыбке, ожидая, что император расхвалит его до небес. Вместо этого Тенедос, молча оглядев его с ног до головы, повернулся ко мне.

— Ты уже слышал это предложение и, судя по всему, его поддерживаешь.

— Разумеется, ваше величество. Йонг не упомянул еще об одном преимуществе, мимо которого нельзя пройти. Я считаю, что, как только вы объявите майсирских крестьян свободными, армия противника рассыпется сама собой. Нам достаточно будет захватить Джарру, и весь Майсир окажется у ваших ног. У майсирцев будут все основания хранить вам верность, и Майсир не превратится в рассадник вечного недовольства, каким является, ну, скажем, Каллио.

— Понятно. — Император встал. — Вы оба сошли с ума?

— Прошу прощения, мой государь?

— По-моему, я выразился ясно. Вы отдаете себе отчет, что произойдет, если я буду настолько глуп, что последую вашему совету? Во всем Майсире немедленно воцарится хаос. Не останется ни законов, ни порядков, ни тех, кому повиноваться.

— Вот и прекрасно, — воодушевленно подхватил Йонг. — У майсирской армии появится чем заняться, и королю Байрану будет не до нас.

— Это же будет полная анархия! — прошипел Тенедос. — Если в стране начнется полнейший хаос, кто скажет, можно ли будет восстановить в ней порядок? Очевидно, вы не осознаете, как близки мы были к катастрофе в гражданской войне, развязанной Товиети и стоящим за ними Чардин Шером. Тогда я... мы едва не потеряли все!

А теперь вы предлагаете снова бросить игральные кости, самонадеянно полагая, что потом все как-нибудь разрешится само собой. Вы случайно не забыли, что Товиети действуют и здесь, в Майсире? Как они отнесутся к нашему неожиданному подарку? И как это повлияет на обстановку у нас, в Нумантии? Не поднимут ли головы наши Товиети, узнав о вашем бредовом обращении? Тогда нам придется вести войну на два фронта: здесь, в этой жуткой стране, и у себя дома. У меня нет ни малейшего желания почувствовать на своей шее желтый шелковый шнурок.

Раньше я считал вас обоих людьми неглупыми, теперь больше в этом не уверен. Ступайте прочь с глаз моих и не вздумайте хоть словом кому-нибудь обмолвиться о ваших сумасшедших предложениях, если не хотите в полной мере ощутить на себе мой гнев. Вон!

Йонг стремительно вышел из шатра. Задержавшись у выхода, я отсалютовал императору. Он мне не ответил.

Йонг ждал меня на улице. Зная крутой нрав хиллмена, я ожидал, что он будет кипеть от ярости. Сам я был взбешен. Но Йонг был бледен как полотно, и причиной тому мог быть только страх. Я прежде считал, что ему не знакомо это чувство.

— В чем дело?

— Не здесь. Пошли.

Он отвел меня на невысокий пригорок, где мы оказались совсем одни, если не считать двух часовых, обходивших свои посты в паре сотен ярдов от нас.

— Сожалею, что император так грубо отверг твой план, — начал я. — По-моему, он не прав. Я по-прежнему считаю, что ты...

Йонг махнул рукой.

— Забудь о том, что я тебе сказал. А император скоро поймет, что тот, кто не задумываясь называет другого дураком, как правило, смотрит на свое отражение в зеркале. Нумантиец, над нами нависла страшная беда.

— Не понимаю, — признался я.

— Я не чародей и не жрец, — сказал Йонг. — Но выслушай мой вопрос: император говорил, и не раз, что он служит Сайонджи, так? Богине хаоса, верно?

— В ведении Сайонджи находятся Хаос, Война, Колесо и Возрождение.

— И все же в первую очередь ее интересуют смерть и разрушение, а?

— Да, — подтвердил я.

— Тенедос утверждал, что перед тем, как строить заново, надо сначала разрушить все до основания, не так ли?

Я кивнул.

— И по-моему, в прошлом он неплохо служил своей богине. Но вот сейчас император сказал нам, что боится хаоса, разве не так? Как ты полагаешь, что решит Сайонджи, если она действительно существует, услышав эти слова? Что она подумает о своем самом преданном слуге, а?

Я никогда не считал себя рьяным верующим и не испытывал интереса к теологии, но сейчас меня вдруг прошиб холодный пот, и я непроизвольно поднял взгляд на черное, мрачное небо.

— Тот, кто ругает хаос, ругает богиню Хаоса, — продолжал Йонг. — По-моему, только что мы с тобой слышали, как слуга Сайонджи объявил о своей свободе, отказался быть ее вассалом, причем не сознавая смысла собственных слов. Тебе не кажется, что богиня захочет мстить, причем возмездие ее по своей жестокости будет сопоставимо с щедростью прежних благодеяний?

— Ну же, Йонг, — попытался успокоить его я, — боги находятся от нас далеко, и до них редко доносятся отголоски человеческих глупостей.

— Возможно, ты прав, — ответил кейтянин. — С другой стороны, быть может, мы только что выслушали свое роковое пророчество.

— Хватит, — раздраженно сказал я. — К тому же, что нам остается делать?

— Если я прав, перед нами три пути. Об одном я говорить не буду, ибо я не готов совершить насилие над человеком, которому я принес клятву верности. По крайней мере пока не готов. Далее мы можем бросить службу и бежать от этого безумца, полагающего, что в его власти диктовать свою волю богам.

— Выбор хоть куда, — сказал я, стараясь скрыть потрясение от той небрежности, с которой Йонг говорил об убийстве императора. — Ну, а третий?

— Симабуанец, ты можешь пойти со мной и посмотреть, как я напьюсь в стельку. Стану пьяным и опасным.

А ты, если только не дурак, каким тебя обозвал император, после того, что мы только что услышали, должен быть первым, кто приложится к бутылке.

На следующее утро я проснулся с таким ощущением, будто всю ночь не сомкнул глаз. Слова Йонга воскресили у меня в памяти то, что сказал чародей, называвшийся Оратором. Это произошло давно, высоко в горах, разделяющих Майсир и Нумантию, когда мы выехали из деревни, рядом с которой возвышался огромный храм. «Вы полагаете, что служите богу, но на самом деле вы ему не служите. Богиня, которую вы боитесь, на самом деле вам не враг; враг ваш тот, кто стремится к большему, кто хочет стать богом, однако в конце концов превратится всего лишь в демона, ибо в действительности он уже давно подчиняется демонам».

Я ломал голову над этими загадочными словами, пытаясь найти в них смысл. Бог, которому, как мне кажется, я служу — это Ирису? Иса, бог войны? Но он на самом деле не более чем одно из воплощений Сайонджи. Говоря о богине, которой я боюсь, Оратор имел в виду именно Сайонджи? Это уже было похоже на правду. Так кто же мой враг? Король Байран? Едва ли.

Ответ был только один: император Тенедос. Я мог бы согласиться, что он стремится стать богом. Но чтобы он был моим врагом? Нет, в это я не мог поверить, несмотря на все то зло, что видел от него. И разве император служит демонам? Что бы там ни говорил Йонг, я был убежден, что он не отвернулся от Сайонджи, как и богиня не отвернулась от него.