Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье

Его Величество прощал все деяния, совершенные принцами, возвращал им и их людям свое доброе расположение, отменял все указы, направленные против них, заключенные со времени подписания Луданского договора, и восстанавливал всех в их званиях и должностях.

Его Величество направил также послание к собранию Ла-Рошели, в котором прощал членов собрания за все, что они сделали против королевской власти, и дозволял каждому из них вернуться в свою провинцию.

Депутаты национального синода Витре явились к Королю 27 мая, чтобы засвидетельствовать радость, с которой они встретили смерть маршала д’Анкра и начало правления Его Величества.

Однако их спокойствие было недолгим; 2 июня епископ Макона на открытии Генеральной ассамблеи французского духовенства, проходившей в монастыре августинцев, сделал Королю замечание о нищете Беарнской епархии, а также сказал, что справедливость и милосердие не могут существовать друг без друга и что, начав свое правление с деяния, которое позволило ему заслужить прозвище Справедливого, он должен теперь обратить свое милосердие к этой бедной провинции, в которой множество городков и приходов, населенных по преимуществу католиками, до сих пор не имеют священников, дабы совершать таинства; и что церковные пожертвования оказались в руках у гугенотов и были использованы на содержание министров и их коллегий.

Сие замечание привело в замешательство всех представителей так называемой религии[151], постаравшихся умолить Короля оставить положение вещей таким, каковым оно являлось, и подтвердили все это еще раз в присутствии маркиза де Ла Форса, губернатора Беарна.

Однако это не помешало Его Величеству постановлением от 25 июня установить католические службы по всей территории Беарна и запретить гонения на католических священников и использование церковных пожертвований; тем не менее он выделил из доходов государства более значительную часть на содержание министров, регентов, послушников, заключенных и всех остальных, кого прежде содержали на церковные средства; во исполнение этого постановления Его Величество отправил к названным беарнским церквам послание с просьбой делегировать к нему депутатов, которые будут наблюдать за исполнением указа.

Вышеназванные собрались в Ортезе, откуда отправили Королю письмо с упреком, однако упрек сей был напрасным; ибо, несмотря на все противодействие, в сентябре следующего года Король издал эдикт относительно распоряжений церковными средствами в Беарне; как мы увидим, весь последующий год исполнение этого эдикта будет сопряжено с трудностями и приведет к падению во Франции партии гугенотов.

Если епископ Макона достиг цели, то и епископ Эрский добился неменьшего успеха в отношении запрета дуэлей: он так расписал этот грех и полагающуюся за него кару Господню, что Его Величество распорядился – дабы показать, что и данный эдикт будет строго выполняться, – отвезти тела дворян, незадолго до этого погибших во время поединков, в Монфокон.

Тем временем начался процесс над вдовой маршала д’Анкра; причем устроители процесса твердо решили приговорить ее к суровому наказанию. Хотели, во-первых, свести вдову маршала лицом к лицу с Барбеном, надеясь извлечь из этого какой-либо толк; ибо когда Королева, уезжая, настоятельно просила Короля и г-на де Люиня освободить Барбена, Люинь не нашелся, что ответить, кроме того, что прежде надо устроить Барбену очную ставку с вдовой маршала.

Однако Моден отправился к Барбену в Бастилию, и Барбен ответил ему, что, хотя вдова маршала замышляла дурное против него и желала ему зла, теперь он готов пролить свою кровь, дабы выручить ее из положения, в коем она оказалась; и поскольку положение обоих было незавидным, он хотел бы увидеться с ней, чтобы спросить, какие свидетельства она желает привести против него, утверждая, будто он хотел отравить Королеву, как мы говорили выше.

Этот ответ, свидетельствующий об искреннем расположении Барбена к ней, заставил их испугаться, что очная ставка между ними будет способствовать скорее доказательству в пользу необоснованности обвинения, нежели увеличит груз преступлений, который приписывали им; поэтому дело рассматривали без него; Барбен прослышал об этом и язвительно заметил Модену, часто навещавшему его с целью разузнать что-либо из разговоров с ним, что ему хватило разума не встречаться с вдовой маршала, так как в ответ на ее фантазии, направленные против него, он не сможет ответить ей ничем, кроме уверения в совершеннейшем почтении.

Наконец, то, что она женщина, и то положение, в коем она оказалась, не могут гарантировать ей защиту от оголтелого желания покончить с нею; в постановлении от 8 июля уже объявили ее мужа и ее саму преступниками, совершившими тягчайшие преступления против Божественной и земной власти, в связи с чем предали память о ее супруге вечному забвению, а ее саму приговорили к отсечению головы на эшафоте с последующим сожжением тела и головы; их дом возле Лувра подлежал сносу, а все их движимое и недвижимое имущество и драгоценности были конфискованы в пользу Короля; все, чем они обладали в Риме и Флоренции, также отходило Королю.

Однако это постановление было исполнено только в части, касающейся персоны супруги маршала д’Анкра, ибо имущество, принадлежавшее этой семье, перешло к их врагам, которые в знак своего продвижения по службе решили присвоить себе все, а именно: то, что, к величайшему неудовольствию народа, зависти вельмож, ущербу королевской казны, жалобам Люиня, маршал и его супруга собирали в течение семи лет, пока Королева покровительствовала им.

То ли жадность ослепила врагов маршала и заставила их забыть о том, каким образом они пытались навредить ему, то ли их неосторожность достигла высшей степени, только они не озаботились даже тем, чтобы скрыть свое мошенничество.

Всем стало ясно: эту бедную страдалицу преследовали только для того, чтобы за счет ее богатств выйти из бедности; более того, некоторые судьи покривили душой, но потом осознали, что, в ущерб своей совести и доверяясь обещаниям фаворита, не следует отправлять неправедный суд; главный адвокат Ле Бре сказал мне, что обвинения, выдвинутые против маршальши, столь призрачны, а доказательства столь слабы, что, когда его попросили ради чести и безопасности Короля приговорить ее к смерти, он не пожелал сделать это; однако Люинь лично заявил ему, что, если она будет приговорена к смерти, Король дарует ей жизнь; если Ле Бре обманом заставили согласиться на это, то, вероятно, и некоторых других судей также.

Однако один из докладчиков, Деланд, порядочный человек, остался верен закону и даже отказался присутствовать на заседании суда, как ни просил его об этом Люинь.

Основные статьи, по которым ее приговорили к смерти, были следующие: она была еврейкой и колдуньей, основным доказательством чего было то, что она принесла в жертву петуха, а также то, что родословная Короля и его братьев хранилась у нее в шкатулках.

Она действительно была взята с поличным с родословной своей Государыни и детей, коих той дал Господь. Против нее свидетельствовало то, что она прибегала к колдовству с помощью петухов и голубей.