Баньши Ветра - Алина Сконкина

Фиама съежилась и едва не подогнула ноги. За спиной Декана ошарашенно и испуганно переглядывались преподаватели. Шин нахмурился и скрестил руки на груди, он с недовольством смотрел на свою лучшую ученицу. Недоверие читалось в его взгляде и исходило волной, которую уловила дочь ашуры. Ингела прикрыла рот рукой. Лили отступила за спину тренера, а преподаватель пентаграмм испугалась, что её причислят к соучастникам.

– Я не знала, – пискнула Фиама.

– Ты думаешь, если ты эмпат, я не могу тебя исключить?! И можно нарушать все правила и законы? Можно безнаказанно обвинять моего сына? Можно затыкать рты преподавателям и вызывать демонов?! Я знаю, что Эльварея ничему тебя не научила! Ты бездарна! – наседал Декан, горой вырастая над маленькой полукровкой, грозовой тучей извергая слова.

– Это не я, – шепнула дочь ашуры, желая провалиться под землю.

– Не ты? А кто же тогда? Двойник с твоей мерзкой мордой? Да за кого ты себя держишь? – Декан схватил полукровку за руку.

Звериный ужас, который Фиама испытывала перед архимагом, сменился чудовищной злобой Декана. Из-за страха и взведённых нервов интуитивное закрепление ослабло и истончилось, чужие эмоции просочились. Полукровка заглянула в глаза Декана, бледно-голубые, жестокие и ледяные. Они закрыли собой весь мир. Чёрные зрачки поглотили полукровку. Фиама провалилась в чужое сознание и её накрыл шквал видений. Не осталось никаких сомнений, кому принадлежали обрывки жизни.

Картинки мелькали, сменяя друг друга в бешеном хороводе:

«На поляне девушка собирает цветы и редкие ягоды земляники. Она одета в простенькое платье, сшитое из лоскутов. Интерес. Подхожу к ней. Она мила. Шелковистые длинные волосы цвета облаков, загорелая кожа. Удивление. Нежность. Из-под длинной чёлки, полностью закрывающей половину лица, на меня смотрит испуганный иссиня-чёрный глаз. Разве в природе существует столь дивный цвет? Восхищение. Она испуганна и пятится. Останавливаюсь. Боюсь спугнуть. Беспокойство. Новый день, рядом с девушкой птички. Новый день, цветут другие цветы. Мы подружились. Она прекрасна. Нежность. Счастье.

Белое поле одуванчиков. Девушка взмахнула рукой и цветы облетели. Удивление. Восхищение. Учу её. Интерес, надежда, воодушевление. Она умна и сильна. Схватывает на лету. Гордость. Уважение. Пасмурно. Долг. Девушка грустна. Горечь. Отчаяние. Не могу оставить её. Паника. Похищаю. Тёмные переходы, ничего не разобрать».

Фиама не могла разглядеть, что происходит в её же собственных видениях.

«Тяну за руку, мы бежим. С нами бежит маг Земли. Он помогает, провожает. Благодарность. Горный пейзаж, родной дом. Забота, долг, честолюбие. Свадьба. Она прекрасна. Гордость, надменность. Собственность. На руках женщины темноволосый мальчик. Сын, наследник. Гордость, удовлетворённость. Шторм, сверкают молнии. Страх. Женщина выходит в бурю, и та прекращается. Ошеломление. Женщина возвращается и улыбается. Шок. Ученица превзошла. Гнев, ярость, страх, злость. Разочарование, унижение. Ревность, чёрная зависть. Уведомление». Фиама еле успела прочитать, «Обнаружен всплеск силы… … избираем нового Декана».

«Жажда власти, тщеславие. Гордость. Страх. Неудовлетворённость тем, что имею. Честолюбие. Патриотизм. Женщина в лесу, заперта в пещере. Посланники в доме. Предвкушение. Похвала. Посланники поздравляют. Экстаз. Женщина в доме. Горечь, раскаяние. Ссора. Мальчик плачет. Сумасшествие, помешательство. Идея. Жажда власти, тщеславие, неудовлетворённость».

Хоровод закружился с новой силой. Фиама не чувствовала руки Декана, сжимавшей её предплечье. Полукровка потеряла себя. Образы и чувства мелькали вспышками молний:

«Власть. Жажда. Разговор с магом Земли. План. Желание. Лицо любимой женщины исказил страх. Безумие. Истерика. Злосчастная стена. Внутри тело жены. Скорее. Она жива, но без сознания. Отчаяние, страх. Паника. Оборачиваюсь. Никого нет. Скорее. Рунная вязь на камнях. Один, другой. Сверяю знаки. В родном доме обыск. Безумие, страх, горе, власть, собственность, долг, гнев, беспокойство, брезгливость. Страх. Магия. Безумие. Последний камень в руке. Женщина приходит в себя. Волосы слиплись, виден, закрытый до этого чёлкой глаз. Кожа вокруг него светлая, виден шов, кривые стежки. Красный глаз с ужасом смотрит. Осуждение. Последний камень. Удовлетворение? Камень в руке. Сомнение. Решимость! Камень в стене. Идеальная кладка. Отчаяние. Дрожащие грязные руки. Чувство утраты. Власть…»

Декан отпустил полукровку. Сперва он не понял, почему она окаменела, подумал от страха, но затем глаза её закатились. Голова дёргалась, а лицо менялось. Чертовка создала некую магию! Её посещали видения. Архимаг растерялся, как в полукровке могли пробудиться сразу два дара – эмпатия и предсказания. Натан не знал, что именно увидит чертовка и постарался как можно скорее разорвать контакт, чтобы она не видела больше, чем можно. Библиотекарь не говорил ни о каких видениях, неужели Эльварея успела предупредить девчонку первой? Полукровка всем делилась с библиотекарем, всем, кроме главного!

Фиама упала, когда архимаг отпустил её. Она подняла на него пустые глаза и, смотря сквозь Декана, тихо произнесла:

– Ваша супруга… Вы замуровали её…

Глаза архимага расширились, он бросил взгляд за спину, но преподаватели стояли на расстоянии и не подходили. Они ничего не слышали. Тогда Декан перевёл пылающие дикой злобой глаза на полукровку, та хотела отползти от архимага, но он не дал ей такой возможности.

Услышав её слова Декан выпростал руку, желая схватить девку за горло, но та успела отстраниться, и пальцы сомкнулись на дурацком амулете. Рыча от ярости, архимаг дёрнул амулет, сорвал его и швырнул за край острова. Фиама затравленным взглядом проводила артефакт. Зрачки её сузились до точек от накатившей паники. Закрепление разорвалось. Центр отлетел на недосягаемое расстояние. В голове всё смешалось. Фиама нырнула с головой в омут ужаса.

Дочь ашуры тихо обхватила голову двумя руками. Она тянулась к своему центру, пыталась представить дом, но в голове стойко отпечатался взгляд беловолосой женщины, замурованной в стене. Центр уплывал. Фиаму окатило горячей волной жгучей ненависти, опалило недоверием и предательством ожиданий, интерес сменился страхом. Так много страха. Дочь ашуры тонула в страхе. А за ним бушевал ураган радости, предвкушения, переживаний, сомнений, напряжения, усталости, голода и нервозности. Фиаму несло в него, затягивало с бешеной скоростью. Сопротивляться не получалось.

Декан схватился за голову, как и рядом стоящие преподаватели. Шин захрипел, Лили орала, преподаватель пентаграмм упала на колени, а Ингела согнулась пополам. Вскоре все люди заорали. Фиама слышала их, но не понимала, почему они кричали. Её уносило волной, швыряло из стороны радости и нетерпения к усталости и раздражению.

Злоба и страх повторялись бесконечное количество раз, словно отраженные в тысяче тысяч зеркал. Дочь ашуры вообще ничего не понимала, она пыталась отыскать себя в этой бездне чужих переживаний.

Фиама не знала, что все в Академии схватились за головы и стонали. Эмоциональная атака застала всех: одни стояли, припав к стене; другие сидел за партами в аудиториях, до этого занимаясь изготовлением флажков к празднеству, а сейчас лбом принялся биться о стол; иные лежали посреди коридоров и на спортивных площадках; кому-то не повезло, и он скрючился от удара на лестничном переходе.