Практическая психология. Разрушитель - Ирина Успенская

Мы зашли в храм, и я остановилась у ростового портрета Айро Третьего, выполненного самым знаменитым художником нашего времени. Леонардо боготворил отца и ушел следом за ним, пережив папу всего на полгода. Между ними были странные отношения, я бы назвала это платонической любовью. Для художника отец был всем миром, он поставил его на пьедестал и поклонялся как божеству, а папа… Папа позволял ему это делать. Это последняя работа Леонардо и моя самая любимая. На ней отец стоит на валуне и смотрит вдаль, а вокруг бушует море. Он сосредоточен и хмур, но взгляд твердый и жесткий. Настоящий правитель и лидер.

Мне давно хотелось поговорить об отце, но как-то не было настроения. Сначала пришлось пережить боль от расставания. Хотя мы знали, что это не навсегда и папа будет приходить в наши сны, но мне было сложнее всех смириться с его решением. Братья говорят, это потому что я была любимицей, хотя мне кажется, что он любил нас с Васькой одинаково. Отец никого из нас не выделял, но девочкам больше прощалось и нас больше баловали.

Его большое сердце билось ради нас, и с самого детства я знала, что если ночью мне станет страшно, я могу прибежать в папину спальню и забраться к нему под одеяло, и он никогда меня не прогонит. Он даже предупредил охрану, чтобы нас всегда пропускали, в любое время суток. Когда нам с братом было по три года, мы сбежали от нянечки и пришли к папе в кабинет, а там шло очень важное совещание. И нас не прогнали. Папа приказал принести молока и печенья, нас посадили на диван рядом со скучающим дядей Ивертом, где мы тихонько и просидели, пока нас не нашла мама.

А теперь мы выросли, и отец посчитал, что его долг перед нами исполнен, пора давать дорогу молодым. Он собрал нас сразу после праздника Тарании Воительницы и озвучил свое решение. Последние годы он фактически отошел от управления страной, издали наблюдая, как с этим справляется Турен, иногда давая советы или принимая решения, но, в основном, вся ответственность за страну легла на Тура, сам же он вместе с Учителями занялся Академией Наук.

И вот уже несколько лет, как отца с нами нет, а страной правит Турен, из него вышел отличный император, хотя я точно знаю, что он иногда бегает к отцу за советами. Да, школа ходоков при Обители процветает, и Турен с Вином ее закончили. Только у них из всех детей Айро Третьего оказался достаточно развит дар, остальные умеют лишь запоминать сны. Но нам и этого достаточно. Это семейный секрет, как и язык, которому обучил нас отец. В нашей семье много тайн и секретов, и один из них – связь с богами.

Отец никогда не скрывал, что пытался сменить основную религию континента, и они даже разыграли с моим мужем целое представление, но, как, смеясь, говорил папа, что-то пошло не так. Или актеры были бездари, или зрители бестолковые, но Церковь Отца Небесного так и не заняла главенствующее место, зато она изрядно потеснила храмовников, и теперь в религиозном мире установилось хрупкое перемирие.

Мама Зира до сих пор взывает к духам, мама Валия – к светлому Ирию, Васька молится Отцу Небесному и святой Нанни, покровительнице детей, а мы с братьями не делаем различия между Вадием и святым Алвисом, Отцом Небесным и духом Великого Волка. Потому что мы продукт особенного воспитания. Отец всегда говорил, что это боги нашего мира служат людям, а не люди – богам. А Вадий…

Вадий вообще у нас член семьи. Мне кажется, он с самого нашего рождения незримо присутствует в наших жизнях. Хотя почему незримо? Он приходит к нам во снах, и это не всегда приятно, потому что выедать мозг этот бог умеет похлеще мамы Валии!

Ну вот, хотела рассказать об отце, а рассказываю о себе. Но иначе не получится. В нашей жизнь всегда был папа, папа и его друзья. Отцу многое прощали, прощали то, что другим ставили в вину. Народ любил его и искренне молился о его благополучии. Нас всегда окружали замечательные люди. Отец умел собрать вокруг себя команду и нас учил этому. Я скучаю по дедушке Рэю, который ушел за реку Забвения за несколько лет до отца, прожив долгую и счастливую жизнь. Тетка Райка вернулась в Кровь, и дворец лишился лучшей кухарки на все королевства. Мама Валия открыла в Крови первый женский монастырь, и тетка Райка стала его настоятельницей.

Я смотрела на закат и улыбалась. Внизу в долине сверкал в лучах заходящего солнца Виктоград, наша новая столица. Прекрасный город, названный в мою честь. Так думают люди, но на самом деле это меня назвали в честь возлюбленной Вадия, и город тоже назван ее именем. Это мне Темный рассказал, он много рассказывал об этой прекрасной женщине. Хотела бы я быть на нее похожей.

– Вика, – тихий голос мужа вывел меня из задумчивости. – Холодает, нам пора домой. Император ждет на ужин.

Да, пора. Тур не любит, когда опаздывают. Сегодня у нас праздник, день рождения старшего сына Турена, соберутся все наши друзья. Обе мамы, сестра с семьей, Дарен с невестой, Вин со своими тау. Братец ни в какую не хочет жениться, сейчас он планирует отправиться через море к островам Океании, а оттуда дальше, на поиски нового материка. Оська уже собирает котомку и сочиняет новые куплеты знаменитой на весь мир песенки про шамана. Я бы тоже хотела плыть под белыми парусами навстречу рассвету, но… Я положила руки на округлившийся живот. Пока не получится.

– Ворон и Лис готовят сюрприз. – Муж обнял меня за плечи и помог сесть в карету. – Подозреваю, что они подарят Алвису огнестрел.

Алвису сегодня исполняется десять, и он бредит пистолем.

– Не рано ли?

– Мне подарили меч в три года, – пожал плечами муж. – Он воин, и у него прекрасные учителя. А уж ответственности хватит на троих.

– А Иверт вернулся?

– Будут все вожди, и твой дядя тоже.

– У него опять полный бардак в личной жизни, – вздохнула я, прижимаясь к теплому плечу мужа. – Папа бы смеялся.

– Алан всегда называл его котом блудливым. – В голосе Винсента я услышала ностальгию. – Напиши о нем.

– Об отце?

– Да. Пока помнишь, пока живы те, кто его хорошо знал.

А это идея…

* * *

У кромки прибоя на огромном плоском камне сидели двое. Высокий черноволосый мужчина, босой, в традиционной майке и джинсах, жутковато улыбался, глядя на прибой. Рядом с ним, положив подбородок на изящные тонкие кисти, лежал, безмятежно щурясь на зеленоватые воды океана, худощавый юноша. Легкий бриз запутался в светлых волосах, заставляя юношу приглаживать непокорные пряди.

Эти двое находились здесь уже давно. Может, час, а может, год – невозможно судить о времени в месте, где такового не существует. Первым нарушил молчание Ирий. Не поворачивая головы, он лениво произнес:

– Вижу, она вернулась.

– Она сама выбрала, – отозвался Вадий.

– И здесь ты умудрился всех обставить. Тебе повезло больше нас всех, дружище, – без злости, но с легкой завистью проговорил Ирий, задумчиво гладя теплый камень, а потом просто исчез.

Вадий плавным движением поднялся, улыбнулся солнцу, еще немного постоял, запрокинув голову, словно к чему-то прислушиваясь, и исчез следом.