Военные контразведчики - Александр Бондаренко

Марейчев Александр Александрович (род. 1923). В действующей армии — с сентября 1942 года, после окончания военного училища; воевал в саперных частях, участвовал в освобождении Латвии и Литвы, штурме Кёнигсберга. С 1949 года — в военной контрразведке; в 1970–1978 годах — начальник Особого отдела КГБ по 38-й армии Прикарпатского военного округа. С мая 1978-го по 1979 год — советник Представительства КГБ в Афганистане по военной контрразведке; затем до февраля 1982 года — начальник 3-го отдела Представительства. В 1982–1986 годах — начальник Особого отдела КГБ по Северо-Кавказскому военному округу. Генерал-майор. Проживает в Санкт-Петербурге.

Свидетельство сослуживца:

«Сложная роль выпала на долю военного контрразведчика генерал-майора А. А. Марейчева, являвшегося нашим представителем при афганской военной контрразведке. В сложной внутриполитической обстановке… он сумел, проявив поистине дипломатический талант, удержать работу подшефной службы в нужном направлении. Афганские коллеги с искренним уважением относились к нему, его авторитет среди них был непререкаем. От него регулярно поступала серьезная информация в оперативную группу Генштаба.

А. А. Марейчев лично участвовал в рискованных боевых операциях, но, как человек мужественный и скромный, не рассказывал о них сослуживцам».

Генерал-лейтенант Борис Андреевич Еронин

«Прежде всего необходимо было создать систему органов военной контрразведки по 40-й армии, адекватно учитывающую особенности оперативной обстановки и позволяющую автономно действовать в условиях Афганистана. Ее формирование началось с развертывания армейского и корпусного аппаратов и отмобилизования трех дивизионных и одного бригадного особых отделов. В январе — феврале 1980 года были сформированы и направлены в ДРА еще один дивизионный и четыре бригадных особых отдела. Общее количество личного состава Особого отдела КГБ СССР по 40-й армии составляло около 350 человек.

Важной проблемой являлось определение системы контрразведывательных мер по ограждению войск от разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб и вооруженных формирований афганской оппозиции. Она определялась спецификой военно-политической и оперативной обстановки в Афганистане, а также особенностями проводившихся боевых действий. Сказывались повышенная напряженность и острота условий непосредственного соприкосновения с противником, динамично развивающихся процессов жизнедеятельности войск, взаимосвязь подрывных акций иностранных спецслужб и сил афганской оппозиции, особенности приобретения оперативных позиций в окружении советских войск, в центрах исламской оппозиции, специфика взаимодействия с подразделениями Представительства КГБ СССР в Афганистане и афганскими органами национальной безопасности»[331].

«На особые отделы частей и соединений 40-й армии… была возложена задача по противодействию разведывательно-подрывным устремлениям противника, в первую очередь спецслужбам США, Франции, ФРГ и Пакистана к советским войскам. Выявление и документирование фактов участия иностранных разведок в подрывных и боевых действиях против советских войск»[332].

Осваивать оперативную обстановку на территории азиатского государства и приобретать навыки контрразведывательного обеспечения войск в боевых условиях сотрудникам особых отделов приходилось в полном смысле «с нуля». Большую трудность составляло, в частности, то, что группировка была рассеяна по всему Афганистану, по десяткам крупных и мелких гарнизонов, которые размещались в полевых условиях на больших площадях, притом сами себя охраняли и обеспечивали. Советские войска вели боевые действия против сил вооруженной оппозиции практически на всей территории страны. Участие оперработника в боевой операции вместе со своей частью было правилом — только в первый год в контрразведывательном обеспечении боевых операций приняли участие 170 оперативных работников и руководителей особых отделов.

Советские войска нередко участвовали в совместных операциях с подразделениями афганской армии, а наши солдаты, среди которых было немало призывников из «мусульманских» районов СССР, свободно общались с местным населением. Все это помогало противнику в проведении агентурной разведки — только за 1980–1981 годы особыми отделами 40-й армии была выявлена и пресечена деятельность девятнадцати агентов спецслужб США, Пакистана, Ирана и других государств. Было задержано свыше тридцати душманов, прошедших специальную диверсионную подготовку, так что задачи противодиверсионной защиты наиболее важных объектов — штабов, КП, узлов связи, складов, водозаборников и пищеблоков — приобретали особое значение.

Иностранные спецслужбы активно вели разведку и с легальных позиций, используя более двадцати дипломатических представительств в Кабуле, работников средств массовой информации, сотрудников торговых компаний и иностранных граждан других категорий.

В принципе, основные задачи контрразведывательной работы во многом были всё те же: оказание помощи командованию в поддержании высокой боеготовности, обеспечение режима секретности и сохранения военной тайны, выявление и устранение через командование разного рода негативных процессов в подразделениях, в том числе неуставных взаимоотношений между военнослужащими, искривлений дисциплинарной практики. В работе органы военной контрразведки 40-й армии творчески использовали приобретенный в период Великой Отечественной войны опыт органов контрразведки «Смерш», а также практику контрразведывательного обеспечения войсковых учений.

Но вот чего никогда не бывало раньше — даже во время Великой Отечественной войны — это «согласования оперативных документов с военной контрразведкой. А здесь на утвержденной командиром соответствующего ранга карте боевой операции всего стояло: “Согласовано. Особый отдел, такой-то”. Никакими нормативными документами это не предусматривалось, но такая практика была выработана… С одной стороны, военная контрразведка, чувствуя свою ответственность, старалась получить максимум информации о возможной опасности для войск. С другой — это дисциплинировало командование, способствовало успеху проведения операций, сокращению потерь личного состава. Такая практика сложилась году в 1983-м, когда мы несли здесь самые большие потери»[333].

* * *

В конце января 1980 года в Афганистане побывал председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов. Он прибыл в Кабул как член комиссии Политбюро ЦК КПСС, и его главной задачей было наладить взаимодействие всех ведомств — КГБ, посольства СССР, аппарата главного военного советника и некоторых других. По его возвращении Политбюро в очередной раз обсудило положение в Афганистане. Подводя итоги того совещания, Юрий Владимирович сказал, что позиция руководства СССР по поводу вывода советских войск заключается в том, чтобы прекратить вмешательство иностранных государств, бандитские налеты на афганские города и села, нормализовать обстановку в стране. Между тем, отметил он, вмешательство Вашингтона и Пекина во внутренние дела Афганистана приобретает все более широкие масштабы.