Святой Грааль - Юрий Никитин

Он остро сожалел, что с ним нет верного копья, поспешновскинул руку к рукояти меча. Вепрь летел, как выпущенная из катапульты глыба,маленькие красные глаза горели лютой злобой, блестели страшные клыки размеромсо слоновьи бивни!

Томас расставил ноги шире, успел выхватить меч. Вепрьобрушился, как падающая скала: Томас ощутил резкую боль, с силой ударился отвердую землю.

В сторонке слышался грозный рев, ругань. Томас успел повернутьсяна бок, как что-то со страшной силой ударило в спину, он взлетел, ломая ветки,увидел вытаращенные глаза белки с бельчатами, перевернулся и тяжело рухнулобратно на поляну, взвыл от удара.

В двух шагах что-то орал калика. Томас с трудом повернулся, чувствуясебя искалеченным, истекающим кровью, на него навалилась тяжелая туша, плеснулогорячей жидкостью. Туша вздрагивала, дрыгала ногами, доспехи скрипели. Потомтуша сдвинулась, голос калики спросил рассерженно:

— Ты хоть жив?

Томас с трудом приподнялся на локте. Кабан лежал в двухшагах в луже крови. Он был почти перерублен пополам, вторая глубокая рана зиялапоперек черепа, развалив его.

— Спасибо, сэр калика, — сказал Томас с чувством.

Калика стоял над ним бледный от ярости, в руках тряссяокровавленный меч, глаза горели гневом:

— Дурень, чего застыл на дороге? Некуда отпрыгнуть?

Томас сказал с достоинством:

— Сэр калика!.. Кабан бежал прямо на меня! Еслиотпрыгну, разве это не трусость?

Калика задохнулся от ярости:

— Трусость?.. Ах ты благородный англ!.. Тебе в самомделе очень важно, что о тебе подумает кабан?

Томас помыслил, признался с неохотой:

— Честно говоря, нет. Но традиции рыцарства...

Он поднялся с великим трудом, долго шли молча — калика сердился.Томас старался не хромать, терпел боль от ушибов и ссадин. Кабанья тушаосталась позади, нужды в мясе кабана пока не было. Калика хмурился чаще,хватался за лук. Так они шли почти полдня, калика постепенно смягчился, началкоротко отвечать Томасу. Тот чувствовал себя виноватым, заговаривал первым.Калика начал рассказывать о Темном Лесе, но вдруг умолк на полуслове. Томасвидел, как кровь отлила от лица калики. Он напряженно вслушивался, дажеприостановился на миг, затем побледнел еще больше, крикнул хрипло:

— Бери ноги в руки! Теперь ничто не спасет, кроменог... А тебе их дурню, кабан перебил!

— А это не спасет? — потребовал Томас, хлопая порукояти меча.

— Если бы! У меня за спиной такая же железка...

— Сэр калика! Если бы ноги спасали, заяц был быбессмертным!

Олег ринулся через кусты и завалы, почти не разбирая дороги.Томас сцепил зубы, побежал следом. Лес был все таким же, опасности Томас невидел, но с каликой прошел достаточно миль, чтобы доверять его оберегам иязыческому чутью.

Калика проскакивал через заросли как вьюн, иной раз так, чтоветка не дрогнет, будто он превращался в дым или наловчился у агафирсовпроходить сквозь твердое. Томас же проламывался в своей стальной скорлупе, каклетящий валун, не обращая внимания на колючки и острые сучки. Олег частооглядывался на бегу, искал глазами рыцаря, но тот почти не отставал: Олегнет-нет, да и застревал в переплетении веток, а Томас, хотя бежал тяжелее, нолюбые препятствия сокрушал, как разгневанный носорог. За ним оставалась широкаявытоптанная дорога, устланная сломанными деревцами, ветками и развороченнымимуравейниками.

Они бежали целую вечность, за все время Томас ни разу неуслышал преследования, и даже волчьего или другого звериного воя, нигде сзадине хрустнул сучок или веточка. Лишь однажды сверху мелькнула широкая тень, номежду землей и небом был надежный заслон в три этажа ветвей, и потому птица,если птица бывает такой величины, ни черта не углядела. Тень сдвинулась в тусторону, откуда бежали, Томасу показалось, что калика

малость просветлел, перестал втягивать голову в плечи, какзаяц при виде коршуна.

Впрочем, калика по-прежнему орал, не давая остановиться илизамедлить бег. Остатки горного меда выветрились, Томаса уже бросало от ствола кстволу, во рту стало солоно, тело кричало от боли. Вдобавок сухая землясменилась толстым одеялом зеленого мха, ноги проваливались в мокрый чавкающийслой, стали тяжелые, словно тумбы, за которые привязывают корабли в портах.

Калика настойчиво торопил, Томас сквозь пелену мутного потаувидел его рядом, тот ухватил за плечо, тащил, орал, чуть ли не бил. Томас сусилием переставлял ноги, ничего больше не желая, как только упасть и спокойноумереть, даже не стряхивал со лба соленый пот.

Внезапно в глаза ударил ослепительно яркий свет. Томасизмученно поднял голову, не понимающе уставился на огромные мрачные стволы,особенно темные и мрачные, потому что за ними блестел яркий свет!

Олег дотащил Томаса до кромки леса, толкнул вперед. Томассделал несколько шагов, протиснулся между исполинскими стволами, что здесь накраю леса, стояли плотно один к другому — как рыцарский доспех, защищая нежныевнутренности Леса от знойного дыхания бескрайней степи.

Впереди без конца и края простиралась ровная степь безединого кустика или деревца. Лишь невысокая трава, чахлая и жесткая, победившаяв борьбе за выживание под немилосердными лучами палящего солнца!

Томас сделал шаг, выйдя из тени деревьев, пошатнулся отобрушившегося тяжелого яростного жара. В синем небе кое-где плыли белые, каковечки, облака, но нещадное солнце выжигало землю без помех, под доспехамисразу побежали гладкие струйки пота. Олег со страхом оглянулся на Лес:

— Отойдем... Лесные звери могут выскочить на опушку.

Томас послушно заковылял прочь от темной стены Леса, чтотеперь не казался таким страшным. Калика сказал неохотно:

— Cэр Томас, теперь я точно знаю, где мы.

Лицо у него было удрученное. Томас испугался:

— Агафирсы отвезли назад?

— Наоборот. Но... шли на восток, по дороге выпустили.Теперь мы гораздо ближе к Руси, чем к Британии.

Шли молча, Олег все еще не сбавлял торопливого шага. Томас сгудящей головой с трудом осмыслил слова калики:

— Мы стали ближе к моей Британии? Или дальше?

— К Руси ближе, — ответил Олег уклончиво.

— Значит, придется идти через твою Русь? Наконец-то япойму, меж каких королевств она зажата!

Олег ускорил шаг, Томас не видел его лица, хотел засыпатьрасспросами, но гневное солнце накалило доспехи, он варился в собственном поту,чувствуя себя раком в железном котелке. Ноги тащил по сухой желтой траве,мечтая дожить до привала.

Когда калика крикнул, что здесь остановятся на отдых, Томассперва рухнул, словно из-под него вышибли землю, потом лишь повернулся на бок,расправляя гудящие ноги. Взглянув сквозь стебли травы, Томас вскрикнул ипривстал на колени.