По ступеням «Божьего трона» - Григорий Грум-Гржимайло

Дорога пересекает долину р. Су-юй-хэ и, круто поднявшись на противоположный ее склон, бежит среди возделанных полей вплоть до г. Нань-гу-чэна, т. е. «южного старого города», о прошлом которого нам, однако, ничего неизвестно. Он стоит вправо от дороги и имеет высокие, но уже местами осыпавшиеся стены. Проехав по его предместью, состоящему из ряда убогих лачужек, тылом обращенных к городской стене, мы остановились в небольшой и уже довольно ветхой кумирне, расположенной на пригорке, отделяющемся от предместья широким, но неглубоким логом.

Эта кумирня по внешности не отличалась от подобного же рода построек, попадавшихся нам ранее в Китае, но на внутренних стенах ее главного корпуса мы нашли живопись, по поводу которой мне приходится дать читателю небольшое объяснение.

Картина изображает некоторые отделы ада, в которых грешников подвергают всевозможным истязаниям: их варят в кипятке, распинают на кресте головой вверх и головой вниз, им вылущивают глаза, вырывают язык, их четвертуют, режут на куски, обдирают с них кожу, сажают на кол, толкут в ступе, поджаривают на сковороде, скальпируют, распиливают пополам, у них вырезают внутренности, им разбивают череп и предают множеству других мучений. Все это делают «гуи» – демоны по приказанию князей – ванов, управляющих десятью отделами ада.

Художник хотел придать «шоу-гуям» отталкивающий, свирепый вид, князь же ада нарисован без всякой утрировки: это рыжеволосый, краснолицый и широкоскулый субъект с большим круглым носом и голубыми, глубоко сидящими глазами, густыми нависшими бровями, столь же густыми усами и бородой клином. Это не плод воображения художника, это – портрет. Но кто мог служить ему оригиналом? Уж, конечно, не современный европеец, так как китайцы только потому и величают европейцев «ян-гуй-цзы» – заморскими чертями, что своих гуев искони рисовали рыжеволосыми.

Сохранились указания, что уже во времена Чжоуской династии китайцы имели обыкновение рисовать портреты чужеземных послов и что тот же обычай удержался и в последующие времена; так, китайцы, например, пишут: «Министр Дэ-юй представил… так как хагясы открыли свободное сообщение с Серединным государством, то надобно написать портрет их государя для показа будущим векам»[163]. «Янь-ши-гу представил доклад, в котором просил дозволения по примеру чжоуских историографов, во времена Ву-вана составивших Ван-хой-бянь, составить Ван-хой-ту, где были бы нарисованы и описаны одежда и убранстве» инородцев (маней)…»[164] и т. д. Более систематическую работу в этом направлении предпринял император Цзянь-лун, по приказанию которого был составлен замечательный труд, озаглавленный Хуан-цзин-чжэ-гун-ту и представлявший иллюстрированное описание инородцев Китая. Такие альбомы могли, без сомнения, служить прекрасным источником для заимствования, и надо думать, что и наньгучэнский художник имел один из них под руками, когда писал Ян-вана и гуев.

Несравненно труднее определить, к какому из диких племен принадлежали оригиналы, с которых рисовали эти портреты.

Если сравнить одеяние гуев и какого-нибудь «мяо-лоло» прошлого столетия, то оно окажется почти тождественным. Но того же нельзя сказать про прическу, которая у гуев весьма своеобразна: волоса с висков зачесаны у них кверху, темя же сплющенное в гребень, выбрито.

Обычай придавать черепам особую форму среди дисцев, по-видимому, не был распространен; он практиковался лишь в некоторых частях Восточного Туркестана, первоначально населенного также одними лишь племенами белой расы. Так, Сюань-цзан говорит, например, о жителях владения Цзе-ша: они имеют «наружность пошлую и неблагородную; зрачки у них зеленые; тело раскрашивают; новорожденным в обычае приплющивать голову»[165]. О Куче он пишет также, что там, «когда родится ребенок, ему сплющивают голову, придавливая дощечками», взрослые же стригут волосы вплотную[166]. Обычай брить голову распространен был и у уханьцев[167]. Но вообще этот обычай дисцы могли заимствовать и у того народа, с которым смешались, так как в шоу-гуях ясно заметна значительная примесь чуждой крови: отсутствие растительности на лице, широкий подбородок у одного из гуев, выдающиеся скулы – все это свидетельствует, что перед нами метисы, удержавшие весьма мало диских черт.

В той же наньгучэнской кумирне я заметил черноволосого пигмея ио-чжэна, одетого точь-в-точь, как шоу-гуи, но представляющего карикатуру на человека: широкое, плоское, безволосое лицо, вместо носа – две дырки, выдающиеся надбровные дуги, огромный рот и необыкновенной ширины подбородок – все это такие черты, которые должны были изменить диский тип именно в том направлении, которое обнаруживается у наньгучэнских рыжеволосых шоу-гуев. Но что же это была за человеческая раса? Вероятнее всего, что это карикатурное изображение негритоса, подобно тому как шоу-гуй – карикатура на представителей какого-либо смешанного племени.

Тогда как шоу-гуи – портреты людей, выхваченных из народа, оригинал Ян-вана [князя ада] был, вероятно, действительно старшиной племени: вот почему он и удержал более диских черт: большой рост, рыжие густые усы и бороду, крупный нос и т. д. Выбритое темя он покрывал оригинальной шапочкой, украшенной ушами (не была ли эта шапочка из шкуры, снятой с головы какой-либо кошки?) и, вероятно, глазками павлиньих перьев; его верхнее платье – длинный халат с воротником, собранный на груди и подпоясанный кушаком с металлическими бляхами, – сделанное из шелковой материи, не носило никаких украшений; наконец, на рисунке видны штаны и высокие с узкими и загнутыми носками сапоги, какие были в употреблении только у горцев. Сходное одеяние, может быть, мы и теперь могли бы найти у туземцев Южного Китая.

Выступив 10 апреля из Нань-гу-чэна и пройдя первые два-три километра среди возделанных полей, мы стали втягиваться в горы, которые, будучи сложены сначала из лёсса, затем из светло-красных третичных (ханхайских) глинистых песчаников, имели волнистые очертания и были одеты почти сплошным покровом прошлогодних трав, главным же образом – кипцом. Здесь мы встретили в довольно большом числе редкую Podoces humilis Hume, которую наши казаки тотчас же окрестили названием птицы-кивача, вследствие ее обыкновения поминутно кивать головкой, т. е. клевать землю в поисках личинок; дело в том, что она не столько роет землю ногами, сколько долбит ее своим большим клювом.