Хищник. В 2 томах. Том 2. Рыцарь "змеиного" клинка - Гэри Дженнингс

А в это время Теодорих, как и было условлено, выступил сюда во главе весьма солидного войска. Он надеется, что я сообщу ему, как лучше всего добраться до Одоакра. А какой совет я смогу ему дать? У меня не было никаких идей, ну совсем никаких, хотя…

Я внезапно вспомнил, что есть еще один участок осадной линии, который я лично пока не проверял. Я до сих пор так и не удосужился съездить взглянуть, как обстоят дела на берегу моря, к северу от Равенны.

Как выяснилось, не сделал этого и Лентин. Необычайно оживившись, он стал настаивать на том, чтобы мы вместе отправились туда морем. Navarchus быстро отдал приказы и собрал команду моряков, а те незаметно спустили из-под навеса на воду галеру и с радостью заработали веслами, унося нас прочь. Я впервые после путешествия в Восточную империю оказался на борту морского судна, а Лентин, как вы знаете, сильно истосковался по морю, поэтому оба мы по-настоящему наслаждались поездкой. Выйдя из Аримина, галера вдоль берега поплыла в сторону Равенны, а когда мы к ней приблизились, внезапно изменила направление и отошла довольно далеко от берега. Надо было обойти с внешней стороны два острова, преграждающих путь с моря, так, чтобы на нас по ошибке не напали свои же собственные воины в «плавучих ящиках». Мы подошли к берегу в нескольких милях севернее, там, где рукава Падуса, образуя дельту, впадали в Адриатическое море. Тут же виднелась расположенная вдоль Виа Попилиа группа палаток, которая означала линию осады. В палатках этих жили воины из северного подразделения.

Командиром этого участка осадной линии был говоривший на латыни центурион regionarius[113] по имени Гудахалс. Этот человек сильно смахивал на быка внешне, своим апатичным поведением и, очевидно, разумом. Небось вы думаете, что, когда приходится заниматься утомительной и бесконечной осадой, подобный командир в самый раз? Признаться, я и сам так считал до поры до времени. Центурион пригласил нас к себе в шатер, где мы с Лентином развалились на подушках, ведя ленивую беседу за вином и сыром. И вот, когда Гудахалс самодовольно повторил уже, наверное, в восьмой раз:

— В Равенну, сайон Торн, не ввозят абсолютно ничего, — он вдруг внезапно добавил, все с таким же апломбом: — Кроме соли.

Эти его слова на какой-то миг повисли в воздухе: нам с Лентином потребовалось время, чтобы прийти в себя от изумления и до конца осознать их. Затем мы вместе одновременно выдохнули:

— Что?

Весело, ибо он не заметил наших удивленных пристальных взглядов, Гудахалс произнес все с тем же видимым самодовольством:

— Я имею в виду обозы мулов, которые везут соль.

Теперь мы с navarchus уже сели прямо. Я сделал знак Лентину предоставить расспросы мне и небрежно попросил:

— Расскажи нам об этих обозах, центурион.

— Ну, они спускаются вниз с Высоких Альп, из Regio Salinarum[114], и приходят сюда по Виа Попилиа. Между прочим, в свое время эта дорога была построена, как мне сказали возницы, именно для их удобства. Они привозят соль с шахт, которые располагаются вон там, как это делали веками, а затем торговцы вывозят груз из Равенны на своих судах.

Мягко, словно разговаривал с ребенком, я сказал:

— Центурион Гудахалс, но купцы Равенны теперь уже больше не занимаются торговлей.

— Ясное дело! — воскликнул он с довольным смешком. — Уж мы-то проследили за этим, сами знаете! Поэтому, поскольку соль больше не грузят на корабли в Равенне, обозы идут прямо через нее в Аримин.

Увидев, что лицо Дентина покраснело так сильно, словно его, как и Папу Феликса, вот-вот хватит апоплексический удар, я позволил ему говорить. К его чести, navarchus вел себя сдержанно.

— Но тогда получается, — сказал он, — что обозы сначала проходят через твою осадную линию, не так ли?

Гудахалс выглядел сконфуженным.

— Конечно, navarchus. Как иначе они могут попасть на дорогу, ведущую в Аримин?

— Эти обозы… сколько там мулов? — спросил я. — Как много груза они везут? И насколько регулярно здесь появляются?

— Довольно часто, маршал. Примерно дважды в неделю, с тех пор как я здесь. Погонщики говорят, что так было всегда. — Он замолчал, чтобы отхлебнуть вина из своего меха, и сделал изрядный глоток. — В каждом обозе от двадцати до тридцати мулов. Я не могу назвать вам общий вес их груза в либрах или амфорах, но можете быть уверены, цифра внушительная.

Лентин, словно все еще не мог поверить в это, снова заговорил:

— И ты со своими людьми позволяешь всем этим погонщикам спокойно проходить через линию осады? Не задаешь им вопросов, не чинишь никаких препятствий?

— Ну разумеется, — с готовностью кивнул Гудахалс. — Я всегда подчиняюсь приказам своих командиров.

— Каким еще приказам?! — прохрипел Лентин, вытаращив глаза.

Мягко, словно он разговаривал с несмышленым ребенком, Гудахалс объяснил:

— Когда генерал Хердуик поставил нас здесь, он проинструктировал меня как старший по званию, очень подробно объяснив, что я ни в коем случае не должен позволять делать своим людям некоторые вещи. Грабить, насиловать, красть и тому подобное — в общем, все, что может нанести ущерб порядку. «Мы чужаки здесь, — сказал генерал, — и мы должны заслужить уважение местных жителей, тогда они по-доброму отнесутся к Теодориху, своему новому королю». А еще генерал строго-настрого запретил чинить препятствия привычным занятиям и образу жизни местных жителей — кроме тех, разумеется, которые засели в Равенне. Ну а сопровождающие обозы погонщики сказали мне, что издавна кормятся таким образом. Соль всегда была одной из самых прибыльных статей римской торговли.

— Liufs Guth… — выдохнул я в ужасе.

— Это правда, маршал! Я узнавал! Оказывается, с тех пор как римляне обнаружили эти шахты в Альпах, Рим ревностно следил за тем, как идет торговля. Естественно, я от всего сердца старался сделать все возможное, дабы помочь своему королю Теодориху заслужить уважение его новых подданных. Я был очень осторожен и делал все, чтобы только не уронить его авторитет, и, разумеется, не стал обижать римлян, запрещая им торговать солью.

Лентин закрыл руками лицо.

— Скажи мне, Гудахалс, — я и сам тяжело вздохнул, — а когда эти обозы возвращаются обратно из Аримина, они везут какие-нибудь товары, полученные в обмен на эту драгоценную соль?

— Eheu, сайон Торн! — воскликнул он радостно. — Ты никак хочешь поймать меня на лжи — или уличить в том, что я сплю на посту. — Он сделал еще один большой глоток вина и все так же радостно продолжил: — Да ничего подобного! Абсолютно все мулы возвращаются обратно без груза. Уж не знаю, что погонщики получают за свою соль, может, они торгуют в рассрочку. Но они не берут в Равенне никаких других товаров. Да это и невозможно! Если они вернутся из Аримина с товаром, мой приятель, тот, что командует линией осады на юге, мигом остановит их и ограбит подчистую. Уж он-то не позволит им ничего провозить через Равенну, ведь, оказавшись в городе, они могут отдать эти товары Одоакру и его союзникам! Это нарушит осаду: разве позволительно доставлять провизию врагу! Однако поскольку обозы пусты, когда они возвращаются обратно, то командир с той стороны, очевидно, тоже знает свое дело. Вот так — мы строго выполняем наставления генерала Хердуика.