История военной контрразведки. СМЕРШ Империй - Андрей Шаваев

В письме на имя замнаркома внутренних дел СССР от 28 июня 1938 года он указывал:

«Примерно 7 месяцев тому назад у нас в аппарате Особого отдела ЗабВО привита другая практика-теория: бить можно кого угодно и как угодно…

Большое количество арестованных по военно-троцкистскому заговору при допросах подвергалось избиению, посадке “на кол”, приседанию, стойке в согнутом положении, головой под стол.

Я лично считал и считаю сейчас, что такие методы допроса неправильные, ибо они не только наши органы компрометируют, показывают нашу слабость и неумение разоблачить на следствии иначе врага, но и способствуют врагу нас провоцировать, давать ложные показания, клеветать на честных людей…

Настоящим письмом докладываю Вам, что избивали многих, трудно сказать сколько, скажу только, что из 168 человек, дела на которых уже Вам доложены, больше трети в той или иной степени подвергли избиению, в том числе и больших людей: Гребенник — бывший нач. ПУОКРА, Невраев — бывший зам. нач. ПУОКРА… и ряд других. Били по разным причинам: не дает показаний, отказывается от показаний, не хочет свои показания подтверждать на очной ставке».

Письмо Зиновьева, конечно, не повлияло на положение дел в органах НКВД, но автор этого письма в 1939 году сам был арестован и осужден к расстрелу.

О существовании произвола и беззакония сообщали безвинно арестованные военнослужащие Буенко, Баранов и Козловский, которым удалось через родственников направить в Политбюро ЦК ВКП(б) телеграмму:

«Москва, ЦКВКП(б), Политбюро. Избиениям, провокациям, тюремным режимом доведены до тяжелого состояния. Двум из нас второй год создают провокационные дела. Не видно конца. Каждый из нас знает много фактов о преступлениях некоторых работников НКВД, прокуратуры. До настоящего времени угрозами требуют признания в необоснованных обвинениях. Нет законной объективности. Защищаться не дают. Писать жалобы в правительственные органы запрещено. Пишем кровью на тряпке. Надзора прокуратуры нет. Просим вмешательства ЦК.

Мы бывшие члены ВКП(б) — Буенко, Баранов, Козловский.

г. Хабаровск. 27.IV.1939 года».

Как говорилось выше, на коронацию английского короля вместо Тухачевского ездил в Лондон заместитель наркома обороны, начальник Военно-Морских Сил СССР флагман флота 1-го ранга ОРЛОВ Владимир Митрофанович. Вскоре после поездки в Англию он был арестован. На следствии Орлов подвергся избиениям и шантажу, о чем он написал в заявлении на имя Ежова от 17 июля 1937 года:

«… Вчера, 16.VII., пом. начальника 5 отд. ОО ГУГБ НКВД Ушаков, приняв от меня все написанные мною показания, сказал мне, что следствие ими не удовлетворено и что я должен дополнительно признаться в своей шпионской террористической и диверсионной работе, а также в своем участии в заговоре со значительно более раннего срока, чем мною указано в написанных мною показаниях, я понял, что зашел в тупик… Я никогда не был причастен к заговору Тухачевского или каких-либо других лиц, никогда не вел шпионской, террористической, диверсантской и вредительской работы, никогда не был и не мог быть врагом народа. Я не ищу спасения от смерти. Но я не могу признаваться дальше в невероятных и небывалых своих преступлениях. Я умоляю Вас выслушать меня лично и вмешаться в ход моего дела. Я нахожусь на грани сумасшествия. Через короткий срок я стану, как стал Джимми Хиггинс, неосмысленной собакой. Но это может быть только в капиталистической стране и не может быть у нас».

Член Военного совета Тихоокеанского флота корпусной комиссар ВОЛКОВ Я.В., арестованный в 1938 г., в объяснениях в КПК при ЦК КПСС от 30.XII.1961 г. о преступных методах, применяемых тем же следователем Ушаковым (Ушамирским), писал:

«Что я могу сказать об З. Ушакове… Преступник, бандит, кретин — это слабые слова, просто изверг, выродок рода человеческого…

Я на 2-м или 3-м допросе заявил З. Ушакову, что теперь, как никогда, я понял, как фабрикуются враги народа и изменники родины… Просил поскорее меня расстрелять, чтобы не мучить меня и не терять время ему, а на провокацию не пойду, чего бы мне это ни стоило. На это мне Ушаков ответил, что не таких, как я, фашистская б…, раскалывали… что мне показали только подготовительный класс, в дальнейшем будет показана московская техника, и не родился еще тот, кто бы устоял против этой техники и не раскололся…

Первую неделю, а может быть, и больше, Ушаков лично с остервенением зверски избивал меня до потери сознания резиновой дубинкой… затем передавал меня в руки “молотобойцам”, которые по его указанию в соседней комнате меня били всюду и везде».

Об обстановке во время следствия по делам военных, о творящемся беззаконии и произволе писал в своем заявлении от 26 июля 1939 года арестованный командующий Северным флотом, депутат Верховного Совета СССР Душенов К.И. Вот его письмо:

«Председателю Совнаркома СССР Вячеславу Михайловичу Молотову.

Заявление № 267.

…23 мая 1938 года меня арестовали в Ленинграде, и после 22 часов применения ко мне жестоких физических методов воздействия я почти в бессознательном состоянии, в результате внутреннего кровоизлияния, написал под диктовку следствия ложное заявление, что я — заговорщик и вредитель.

Через 5 дней после тех же методов я подписал заранее написанный протокол, где указано более 30 человек командиров, якобы моих сообщников, которых после арестовали.

В течение года я три раза отказывался от ложных протоколов, но все три раза ко мне применяли физические методы воздействия, и я вновь подписывал ложь.

В мае 1939 года меня перевели в Москву, в Лефортово, и в день годовщины сидения в тюрьме меня еще раз подвергли физическому воздействию, и я, вспоминая, что написано в Ленинграде, продолжаю давать ложные показания.

В итоге меня 5 раз побили 9 человек…

Я не враг народа, не заговорщик, не вредитель и не террорист. Я бывший рабочий, старый матрос крейсера “Аврора”, секретарь судового комитета в Октябрьские дни, брал Зимний дворец…

Я всем сердцем Вас прошу, не можете ли сделать так, чтобы меня не били. Я смею Вас просить о том, чтобы вновь провели следствие без физических методов воздействия и дали бы мне какую-нибудь возможность доказать свою невиновность и преданность партии, советской власти и правительству. Мне сделать это очень легко, а если я что тогда совру, то прошу меня расстрелять, но не бить.

Если вы не найдете возможным вмешиваться в это дело, то прошу сделать так, чтобы хотя бы за это заявление меня не били. Я опасаюсь, что следствие может рассмотреть его как провокацию.

Сейчас я в Мурманске, но меня скоро перевезут в Москву, в Лефортово. Если Вы не сочтете возможным вмешаться в мое дело, то я больше нигде отказываться не буду, так как не имею больше сил, — и спокойно умру.

Арестованный К. Душенов. Бывший комфлота Севера и депутат Верховного Совета СССР».

Однако это 267-е заявление Душенова, направленное Молотову, было оставлено им без внимания, а сам Душенов, член КПСС с 1919 года, после почти двухлетнего содержания в тюремном заключении, после серии пыток и издевательств в феврале 1940 года был осужден к расстрелу. В настоящее время он посмертно реабилитирован.