Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

Диодор, глядя сыщику прямо в глаза, поднёс пистоль к его лицу и медленно провёл дулом от одной скулы через нос до другой.

– Игры потом! – проговорил Таде. Тон его не изменился.

Монах, однако, не торопился опускать оружие. Ещё несколько долгих секунд он вдавливал дуло в глаз Вийта. Потом наконец отступил в сторону.

– Я почувствовал ещё одну разницу, – ответил Ронислав Вакулович. – Теперь ваши лакеи собственноручно чешут мне нос.

Таде ухмыльнулся, и что-то угрожающее, страшное проступило в этой улыбке.

– Значит, вы ныряли на дно… – сказал фабрикант, откидываясь в кресле. – Что ж, дайте мне слово чести, вы оба, и езжайте домой! Увидимся завтра на свадьбе!

– Да, мы ныряли на дно, – подтвердил Вийт. – Вы арестованы. Вы все. Следуйте за мной до ближайшего полицейского участка!

– Ничего не получится, барон, – размышляя, покачал головой Таде. – Ваши полицейские полномочия истекают через десять минут.

Вийт невольно взглянул на часы на стене. До шести вечера действительно оставалось всего ничего.

– Об аресте я объявил вовремя, – пожал плечами Вийт, – а дальше… Дальше юристы разберутся.

– Как интересно устроено людское мышление, – медленно произнёс Таде. – В одном и том же мы видим совершенно разное… В чём вы меня обвиняете? Работы под водой без согласования?

– Попытка взрыва плотины, похищение человека, ограбление поезда, налёт на аукционный дом, поджог комнаты в конторском здании в Володимире и гостиницы в штате Миссисипи, организация банды миссисипских пиратов, – перечислил Вийт. – Впрочем, это лишь для начала. Я соберу материалы по всем вашим преступлениям за многие десятилетия!

Фабрикант некоторое время смотрел на него молча, смотрел всё тем же тяжёлым, не сулящим ничего хорошего взглядом, а потом поднялся и подошёл к одной из гравюр, висевших на стене.

– Это первая паровая машина, – проговорил он, разглядывая изображение. На мгновение оглянулся. – И да, она изобретена моим предком. – Таде постучал по стеклу на картине пальцем. – Жизнь нашего города, нашей страны, всего мира с изобретением этого механизма изменилась. Причём к лучшему. Весьма, вы сами это знаете, весьма, радикально к лучшему! Прогресс и цивилизация пришли не только на улицы и в дома, но и в умы! Когда в последний раз на континенте были большие войны или настоящие бунты? Когда в последний раз люди болели чумой и проказой? Когда случился последний массовый голод? – Таде отошёл от стены и вновь устроился в своём кресле. – А вы не думали, что всё это благополучие и процветание на самом деле весьма хрупки? Что всё это нужно защищать?

– Электричество и нафта… – кивнул Вийт.

– И множество других научных опытов, которые могут разрушить наш благословенный век пара и стали, – подтвердил Таде. – Мой род из поколения в поколение подрывает такие исследования, подрывает на корню, до того, как они успевают превратиться во что-то большое. Можно потихоньку скупить все нафтовые залежи по всему миру, и я этим занимаюсь, но они очень мелкие, их тысячи и сделать всё нужно в полнейшей тайне. Стоит кому-то одному понять, что я все это скупаю, и человечество начнёт мучиться вопросом, а что такого великий Таде разглядел в нафте и электричестве, почему считает их ценными, на что на самом деле они способны. А значит, мне на эти покупки требуется много времени. Очень много времени! А учёные ежедневно чего только не придумывают! А электричество? Электричество как скупить? Люди любопытны по своей природе. Как ни объясняй, а кто-нибудь всё равно потянется к лейденской банке. А потом кто-нибудь ещё. И ещё. И однажды мы проснёмся совсем в другом мире. Что бы вы, вы, барон фон Вийт, сделали, чтобы это предотвратить? Какие подвиги совершили? На какие преступления пошли?..

– Это не мне решать, – пожал плечами детектив. Работники, державшие его, напряглись. – Есть закон. Я ловлю тех, кто этот закон нарушает. Ни больше, ни меньше. Я подозреваю, что философы сказали бы, что до того, как облагодетельствовать человечество, нужно его спросить. Но я не философ. И не юрист. Если юридические принципы неправильны, неполны и несправедливы, обсуждайте это с судьёй, с теми, кто нормы создаёт, спорьте с целым светом наконец, но никак не со мной…

– Вы же не автоматон, – всё тем же рассудительным тоном проговорил Таде, – не механическая игрушка! У вас есть своё суждение! Помогите мне спасать мир! По крайней мере, не стойте на пути!

– Я действительно не автоматон, – усмехнулся Вийт. – И поэтому подозреваю, что вы спасаете не мир, а свои прибыли. Вы уничтожаете всё, что может сбить цены на уголь и паровые машины, то бишь на то, чем вы владеете. Но… – детектив покачал головой, – это тоже меня не касается. Это дело судьи. Моя задача сводится лишь к тому, чтобы арестовать человека, преступившего закон. Лишь к этому.

– Такой арест ни к чему не приведёт, – Таде поднялся, подошёл к иллюминатору и стал следить за чем-то на палубе. – Нельзя арестовать самого богатого человека в мире и всерьёз ожидать, что этого человека осудят. Меня ведь не просто отпустят. Передо мной извинятся! И вас заставят передо мной извиниться! Газеты ославят меня героем! А вас… – Таде на мгновение задумался, будто действительно искал ответа, – а вас – исчадием ада! Знаете почему? Все вокруг – люди! И у всех этих людей нет того, что есть у меня – денег! Прокурор, присяжные, судьи, министр юстиции и его товарищи, охранники в хранилище улик, свидетели, газетчики… – Таде повернулся к Диодору. – Кто ещё?

– Все! – ответил тот.

– Все, – согласился фабрикант. – Так может, мы добьёмся того же результата, но быстрее? Так, чтобы некий сыскной надзиратель, который через несколько минут станет бывшим сыскным надзирателем, увеличил своё состояние, скажем, на… Скажем, на сто тысяч? Нет, давайте начнём сразу с пятисот! Это во сколько раз превышает доход, что вы ожидаете получить за всю свою жизнь? – Таде повернул голову к Диодору. – Во сколько?..

– Мы теряем время, – буркнул Вийт. – Я уже объявил вам, что вы арестованы! – он оглянулся на амбалов, удерживавших его. – Следуйте за мной до ближайшего полицейского участка!

Таде хихикнул. Хотел сдержаться, но смех рвался наружу, и он хихикнул снова. А потом расхохотался. И вслед за ним расхохотались все остальные.

Фабрикант смеялся, но смех его был страшным, угрожающим, злым. Милого Анфира Житеславовича будто подменили. Перед Вийтом стоял совсем другой человек, и от этого человека можно было ждать любого, даже самого жуткого преступления…

Только Диодор не поддался всеобщему веселью. Всё так же сурово и внимательно он продолжал следить за пленниками. И пистоль не опускал.

Открылась дверь. На пороге каюты вырос ещё один работник. Он с удивлением глянул на покатывающихся со смеху товарищей, потом отыскал глазами Таде и кивнул ему.

– Я поиграл бы с вами в эту игру, барон, – внезапно прекратил хохотать Таде и отошёл от иллюминатора, – но мы все сейчас будем очень заняты. Через минуту вы со своим слугой совершите преступление, взорвёте дамбу. Я, случайно оказавшийся поблизости, приду на помощь пострадавшим, – фабрикант приблизился к Вийту вплотную и посмотрел тому прямо в глаза. – Жизнь бедняков вроде вас, увы, несправедлива!